Алексей Иванов - Гибель химеры

Укрывшись щитами от обстрела со стороны стрелков, наемные отряды остановились. Только в центре я насчитал почти два десятка знамен Вольных рот. Да тут видно добрая треть всех наемных отрядов человеческих королевств. А вот это было уже интересно. Из-за рядов наемников выдвинулись арбалетчики и быстро вытянулись в две шеренги. Укрывшись за своими высокими, почти в человеческий рост щитами они взвели арбалеты и обрушили на наши ряды смертоносный залп. Завязалась оживленная перестрелка. Мерцали сферы магических щитов, сжигая большую часть снарядов, но прорвавшиеся арбалетные болты и стрелы не редко находили свою добычу. Падали убитые и раненные.

Перед холмом творилось что-то странное. Поначалу атаковать расположенные перед ним отряды враг не спешил. Но вот сейчас к ним подходил внушительный клин тяжелой рыцарской конницы — основной ударной силы человеческих королевств. Клин шел вперед медленно, но уверено. И он явно не собирался останавливаться. Еще немного, и рыцари начнут разгоняться для таранного удара. Они что, решили смять пехоту одним решительным натиском? Или надеются просто взять на испуг — не столь редкий тактический прием. Привыкли благородные рыцари за время свар в своих королевствах, что наспех собранное пешее ополчение разбегается от одного их грозного вида. Да что скрывать. Накатывающий вал тяжелой конницы внушает невольное уважение… если смотреть на него со стороны. И дрожь в коленях, а то и мокрые штаны, когда стоишь на его пути. Всадники кажутся такими высокими на своих лошадях, страшными. А в руках у них такие длинные копья. И кажется, что этот единый, живой монолит наступает на одного тебя, такого маленького и беззащитного. Не редко пехотный строй паникует, разваливается и бежит, а потому и гибнет. И только плотно сбив ряды, да ощетинившись рядами длинных пик и копий, у пехотинцев появляется шанс. Такой орешек тяжелой коннице не по зубам. Нет, при желании его тоже можно продавить, смять. Но сколько отпрысков благородных семейств, в жилах которых течет древняя, благородная кровь останется лежать на поле? И где найти достаточное количество храбрых дураков, готовых телами: своими и лошадей, продавить вражеский строй. Еще необходимо, чтобы лошади были такими же сумасшедшими, как и их хозяева. Они животные умные, это с хозяевами им часто не везет. Таскать на своей спине закованного в железо болвана — это одно. Лезть грудью на частокол пик с блестящими железными наконечниками — это совсем другое. Тут даже живущие боем рыцарские кони не редко отступают. И их можно понять. Пусть кто-нибудь другой прокладывает своими телами путь к победе. Тем более им-то с этой победы не перепадет даже посмертной славы. Рыцаря, героически расшибшего пустую голову о вражеский строй, может и запомнят, а вот его коня — точно нет.

Строй перед холмом ощетинился лесом пик. Да, моих ветеранов блеском доспехов, пестрыми перьями на шлемах, да цветастыми гербами не запугать. Сжать покрепче древко пики, упереть его в землю, прикрыться небольшим кулачным щитом от возможных стрел — дело привычное, почти рутинное.

Никакой явной угрозы не было. Вражеская армия не в счет. Но я не мог отделаться от непонятного, тревожного ощущения грядущей беды. Все шло нормально, и все же что-то было не так…

Ветер подо мной всхрапнул и вздрогнул. Перестав бить копытом землю, он тревожно поводил головой из стороны в сторону, словно выискивая то, что его насторожило.

— Тише, успокойся, — я вновь погладил жеребца по шее. Либо ему передалась моя тревога, либо…. — Рунк!

— Я, сир! — вскинулся орк.

— Четыре сотни резерва к мельнице!

Приказ запоздал. Что-то ослепительно яркое сверкнуло у подножия холма. Затем раздался оглушающий грохот. Неестественное синее пламя вспыхнуло прямо в центре строя и стремительной волной разошлось во все стороны. Кричали и корчились по земле сгорающие заживо воины. Древки пик чернели и осыпались мелким пеплом. Да что там дерево и живая плоть. В центре этого огненного смерча плавились доспехи. Там где раньше были плотные шеренги изготовившихся к бою легионеров теперь лежали только костяки скелетов с тлеющими останками плоти в подгоревших доспехах. Сколько там погибло? Сотня? Две? На месте единого строя теперь зияла огромная прореха. Тлели и рассыпались пеплом вбитые в землю колья. Трава просто исчезла, словно ее и не было. Дымилась прогоревшая и почерневшая земля. Страшно кричали раненые, кого огонь зацепил только краем. Арбалетчикам на холме тоже досталось. Те, кто стоял перед вбитыми в шахматном порядке рядами кольев разделили участь пехотинцев.