Анна Абрамова - Не видишь - закрой глаза [СИ]

— Возьми меня, мой волчара, — стонала она.

Ян очнулся, с усмешкой, перекосившей некогда красивое лицо. Он нагнулся над Ирэн, жестко до боли целуя ее губы. Потом рванул платье, обнажая гибкое тело. Ирэн закричала от предстоящего наслаждения, когда челюсти оборотня сомкнулись вокруг ее тонкой шейки. Фонтаном брызнула разорванная артерия, в глазах Ирэн навечно застыла страсть.

— Вот для чего мы рождены, а не для того о чем ты думала, — сказал ей Ян, вставая с окровавленной постели и вытирая рукой лицо.

Потом раскрыл шкаф, исследуя его на наличие одежды. Женские вещи явно были не его размера. Он огляделся, увидел свои штаны, валявшиеся возле кровати, натянул их на себя и, не оглядываясь, вышел из комнаты, прихрамывая на левую ногу.

Кир был в центре боя. С некоторых пор, он кидался туда, где было тяжелее всего. Жители Регора, еще не успев отойти от Хаотической битвы, снова были втянуты в битву Тьмы и Света. Кир метался по Регору, запечатывая порталы и открывая новые двери. Сейчас он находился на востоке Регора, где Темные побеждали Светлых и закрывал хаос-порталы, открывая двери Светлым. Никто не должен победить в этой схватке.

И Темные, и Светлые желали заполучить его, а если заполучить не получится, то убить, чтобы раз и навсегда выяснить, кто сильнее в этой схватке черного и светлого, так и не понимая, что без темного нет света, а света нет без черноты.

А Киру было все равно, он искал смерти и в то же время понимал, что не имеет права рисковать собой. Меф не раз спасал его жизнь в этой войне. Тело Кира было покрыто старыми шрамами, и сейчас он снова и снова получал ранения, не обращая внимание на боль. Одна лишь боль была невыносима, это боль утраты ее, любимой. Он каждый раз продумывал тысячи вариантов ее спасений, но выход найти никак не мог.

— Не отчаивайся, — кричал Сэм, глядя на осунувшегося друга, — мы что-нибудь обязательно придумаем.

Каждый вечер собирался совет. Предлагали договориться с темными, чтобы они отпустили Ярославу просто так, но вампиры жаждали Кира, власть над всем миром затмевала сердца и души. Айк дневал и ночевал в нижних мирах, ища выход, чтобы спасти дочь. Кай улетел договариваться с Темными Эльфами, оставив ведение войны на сына. А сын не спал, не ел, одна цель была у него. Восстановить равновесие раз и навсегда. Как только равновесие будет восстановлено, он заберет свою жену, хочет она того или нет. Она была нужна ему любая, она была нужна ему, как воздух, она была ему просто нужна.

Ярослава сидела на подоконнике, глядя вниз на черные воды реки. Еще вчера она хотела броситься вниз, в эти тяжелые холодные воды и умереть навсегда, чтобы не думать, не мучиться, забыть. Но сегодня, но сегодня она осознала, что не одна. Кир с ней, его частица живет в ней, теперь ей было за что бороться. Ребенок, которого ждала Вселенная, ребенок, который спасет мир. Она не имела права им рисковать, их союз с Киром был изначально создан только ради малыша.

Дверь отворилась, и в покои вошел Влад с огромным букетом бардовых роз.

— Любимая, это тебе, — протянул он ей цветы.

Все покои Славы были заставлены цветами. Влад каждый день собственноручно дарил розы, надеясь растопить ее сердце.

Слава никак не отреагировала на принесенный букет, мрачно смотря в окно.

— И что ты там такого интересного увидела, — сказала Влад, походя к окну и обнимая ее колени.

— Слава, — выдохнул он, сильнее обнимая ее ноги. — Иди ко мне, — он снял ее с подоконника и понес к кровати.

— Перестань, Влад, — безжизненным голосом ответила девушка, — если ты прикоснешься ко мне, я убью себя.

— Слава, моя Слава, — простонал Влад, передумывая укладывать ее на кровать и усаживая на колени. Он нежно поцеловал ее в шею, медленно скользя пальцами по ее спине:

— Как же я хочу тебя, моя девочка. Когда же, ну когда ты позволишь мне?

И его рука медленно стала задирать ее платья, поднимаясь вверх по ноге.

— Перестань немедленно, — дернулась Слава, но Влад уже не контролировал свои желания.

Три неделе, целых три неделе он ходил вокруг да около долгожданной добычи, два года он мечтал о ней, о ее горячем теле, о ее мольбах и стонах. А теперь, когда она рядом, когда он может трогать ее, она смеет ему отказывать. Ничего уже не изменить, она его, его раз и навсегда!

Он рывком повалил ее на постель, прижимая сильными телом, не давая вздохнуть, рывком разорвал платье, обнажая налившуюся и ставшую такой чувствительной грудь и припал губами, лаская языком потемневший сосок.