Даль Адамант - Возврат времени

Я медленно подошел к ней и взял ее за руки.

— Патрисия, милая моя, я же мужчина, я обязан содержать нас обоих.

— Пообещай мне, — неожиданно промолвила она.

— Что я должен пообещать?

— Обещай, что расстанешься с морем. Мне так тоскливо без тебя. Иногда я сижу одна на пустующем пляже и всматриваюсь в горизонт, смотрю на край моря и скучаю по любимому матросу. Волны шумят, чайки голосят, а я мечтаю только об одном — чтобы сейчас ты сидел со мной на берегу и крепко прижимал меня к себе, согревая прохладным вечером. Не могу я без тебя. Ты едва успеваешь вернуться, и вот уже снова отправляешься в долгий путь.

— Как же тогда я буду…

— Прошу тебя, Джон, обещай, что распростишься с волнами, — перебила Патрисия.

Я молчал и смотрел на Патрисию, не зная, что ответить.

— Пообещай мне. Пожалуйста, скажи, что положишь конец морским путешествиям.

Ее пронзительный взгляд молил меня согласиться дать прошеное обещание, и таким глазам невозможно было отказать.

— Обещаю. Обещаю, что найду другую работу до начала весны.

— Ах, Джон… Не вериться, что ты согласился.

— Должен признаться, я сам подумывал об этом. Но найти новый способ дохода будет довольно трудно, да и работа будет не так прибыльна, как прежде.

— Теперь это не главное. Если уж тебе так важно оставаться главным кормильцем в доме, вместе, мы обязательно найдем тебе другую работу.

— Несомненно, найдем.

Я поцеловал ее в лоб и крепко обнял, а Патрисия еще крепче прижалась ко мне.

— Я не оставлю свою любимую одну, чего бы мне это не стоило.

Патрис еще сильнее скрепила свои объятия и стала плакать.

— Любимая, что с тобой? Почему ты вся в слезах, что случилось?

Она зарыдала еще сильнее и пошла в спальню.

— Постой. Что происходит? В чем дело Патрисия?

Я отправился за ней в нашу спальную комнату. Она села на кровать и стала утирать руками слезы со своего лица. Мне было совершенно не понятно, почему она так себя ведет. Я начал волноваться. Какова была причина ее слез? Она услышала то, что хотела и внезапно чему-то встревожилась. Все это выглядело очень странно.

Я присел рядом с Патрис и осторожно заговорил с ней.

— Милая. Скажи мне, почему ты так расстроилась? Что так беспокоит тебя? Если все дело в моих частых и долгих рейсах, я обещаю отныне не покидать тебя. Хочешь, я сегодня же поговорю с твоим отцом? А? Он не будет против. Ты же его любимая дочка, а я твой мужчина.

Она все еще не могла сдержать слез и все продолжала смотреть на свои коленки, на которых дрожали ее худенькие кисти рук. Я встал перед ней на одно колено и взял обеими ладонями ее маленькую ручонку.

— Прошу не молчи, только не молчи, слышишь? Пожалуйста, ответь мне, что не так?

По щекам Патрисии скатились еще две слезы. Ей было трудно говорить. Что-то никак не дает ей покоя.

— Патрисия, посмотри мне в глаза.

Она немного успокоилась и наконец, взглянула на меня.

— Пожалуйста, скажи мне, что с тобой?

Патрисия положила свою вторую руку на мои ладони, что держали ее другую хрупкую нежную ручонку и робко произнесла:

— Джон, я беременна.

Прозвучал самый неожиданный ответ, который мог быть услышан. В моей голове все перевернулось к верху дном. Все мои мысли растворились. Я словно упал в темную глухую пропасть. Все эмоции разом смешались в одно неповторимое чувство.

Первое, что приходит мужчине в голову от такого известия — это страх ответственности. Любого мужчину, узнавшего о его растущем чреве в утробе будущей матери, пугает виновника зачатия новой жизни. Но вслед за неожиданным удивлением, приходит осознание того, что теперь в теле твоей возлюбленной находится живая частичка себя. Растущий организм, твой ребенок, ваше первое дитя.

— У нас, будет ребенок? Это же, здорово! От чего тогда я вижу слезы на твоем лице?

— Я боялась, сказать тебе об этом.

— Но почему?

— Просто, мне казалось, ты можешь расстроиться, узнав об этом.

— Глупенькая, как же я могу расстроиться? Что ты такое говоришь? Наоборот, я счастлив.

— Правда?

— Иди ко мне, — сказал я, привставая с колена, чтобы обнять ее и успокоить.

Откровенно говоря, в тот момент мне стало совсем не по себе. Узнав от Патрисии о зачатии ребенка, меня охватил сильнейший испуг. И причина моего страха рождения ребенка крылась не в боязни принятия на себя ответственности за плотские утехи, а в последствиях, сотворенной жизни в этом бесспорно чужом для меня мире.

Патрисия, после откровенного разговора, на моих глазах засияла от счастья. А мне приходилось старательно скрывать свои противоречивые предрассудки о моем скором отцовстве. Когда Патрис ушла в свою сувенирную лавку, я поспешил на поиски цветов и подарка.