Сергей Варлашин - Юные дарования. Художник

Общее движение в центре стало сгущаться. Водителю пришлось сбросить скорость.

— Либо мы начнёт сотрудничать, либо и дальше кувыркайся, пока не исчезнешь бесследно, как и твой друг. Что самое интересное, я не буду иметь к этому, ни малейшего причастия.

Ответить я ему хотел и по делу, но немножко не успел. Мы повернули на соседнюю улицу, чтобы не ждать светофора, как вдруг в бок нам въехала серебристая машина. От удара нас хорошенько тряхнуло. Водитель нажал на газ, но в нос нам въехала ещё одна машина. Мы оказались зажатыми. Эдуард, стал стрелять сквозь разбитое окно в лобовое стекло, первой врезавшейся в нас машины. Не теряя контроля и присутствия духа, я быстро выскочил в люк на крыше.

Один переулок, другой, третий. Все они слились для меня, в одну длинную череду, ночного спринта по городу. Я словно, сразу стал моложе лет на восемь. Когда только начинал заниматься фрираном и становиться юным трэйсером. Когда я достиг запушенного сквера и продрался, сквозь кусты, то посчитал отличной мыслью, остановится на передышку.

Я залёг в старом, не работающем белом фонтане. Сердце моё колотилось, а эхо от его ударов, казалось, усиливается круглыми стенами и разносится на всю округу. Конечно, я знал, что это не так, потому старался дышать глубже и ровнее. Вскоре, моя молодость справилась. Я уже готов был, ещё пробежать столько же. У меня не просто захватывало дух от ночных приключений. У меня тряслись от них и нагрузки ноги, а руки иногда подрагивали от нервного напряжения.

Глаза привыкли к темноте. Лёжа я заметил, как на моём чудом оставшимся чистым пиджаке, в отличие от брюк, есть странный песок. Крадучись и прислушиваясь к звукам, я пересёк сквер и выбрался на полупустую, пешеходную улицу. При свете там, я заметил, что остатки песка на пиджаке, искрятся золотистым светом. Я потёр его пальцами. Золотой песок. Мелкий, как речной.

Пройдя ещё немного, я заметил на асфальте, ещё немного этого песка. Огляделся. Ни погони, и людей. В конце улицы, я нашёл ещё его следы. Потом, новый его след, был на спуске ступеней к каналу.

В воде, след, разумеется, терялся. Никогда прежде, я не был в этой части города. Было не важно, куда я пойду. Я стал ходить в стороны, пытаясь угадать его природу и происхождение. Это могло быть пустяком, но он занимал мои мысли и я не мог угомониться в любопытстве. Вдоль спускающихся ступеней, я последовал под небольшой мост через канал. Там меня вновь ждала удача, если так можно назвать очередную россыпь, знакомого золотого песка под ногами.

Я осмотрелся. Даже в темноте, было видно, что следы этого песка есть под сводом. Часть из них, словно была нанесена на ручку двери. Дверь оказалась закрыта. Тройкой ударов, я выломал хлипкий замок. Зашёл внутрь. Обычная, заброшенная, ремонтная комната. Стоят несколько железных столов, пара старых негодных домкратов и всюду валяются огромные ржавые гайки. Сквозь двери, стали доноситься оживлённые звуки. Я вышел на улицу.

У меня перехватило дыхание, а глаза резанул яркий солнечный свет. По каналу плыли широкие нагруженные лодки. Надо мной не было никакого моста. В мою сторону шёл старик, с развевающейся на горячем ветру седой бородой. Вид у него был хмурый, а в руках у него был просто гигантский разводной ключ.

— Иду господин, иду, — причитал старик. — Здравствуй юный господин. Сломались? А где твоя лодка?

— Ушла дальше, — ответил я, чтобы хоть что нибудь сказать.

— Так господин сошёл, значит. Но я не заметил, чтобы лодка господина, проплыла мимо меня.

— Я сошёл давно, — я обернулся, позади меня была ветхая хибара, на двери красовался якорь. — Твоя хибара?

— Моя, господин.

— А куда она ведёт?

— Улица Персиковая, ведёт на площадь разврата, — почесал макушку старик.

— Площадь разврата, — рассеяно проговорил я, понимая, что хибара его никуда не ведёт, а он разумно понял меня по своему. — А дальше?

— Дальше, окраина. Горы и пустоши за ними, — говорил старик, осматривая меня с верху донизу, не понимая в целом, как и я, чего мне от него надо.

К нам причалила явно перегруженная лодка. Вода всего лишь, на пол ладони не доходила ей до края борта. Впереди, на её носу сидел чумазый мальчуган и ел, неизвестный мне экзотический зелёный фрукт, сладко пахнущий на всю округу. Руливший мотором, позади него капитан, мне явно не понравился. Я даже нахмурился. Там сидела тварь, аналогичная тем, что не дали мне дослушать органный концерт. Только вместо костюма на неё были намотаны, облинялые тряпки. Лодка остановилась подле нас, а мальчишка стал пришвартовываться.