Генри Олди - Снулль вампира Реджинальда

– О-о! – вскричал юноша, исполнен ужаса.

– О-о! – воскликнули пирующие, согласные с Пумперникелем.

Но это был еще не главный страх.

По мере приближения карающей десницы стены зала начали меняться. Еще миг назад они были сплошь исписаны сопрягающимися цифрами, знаками умножения и деления, числителями и знаменателями – картина, лучше которой не сыскать в обитаемых пределах! О горе! – написанное растеклось, залив стены смоляным половодьем.

Погасли светильники.

Зашипели фитили лампад.

Окружены непроглядной тьмой – лишь звезды мерцали над головами, да светился мелок в чудовищной руке! – арифметы дрожали, теснясь в центре зала. Пытаясь впасть в успокоительную медитацию, они замечали, что самые простые формулы им больше не даются. Плюс сбоил, минус заикался, а за скобки не удавалось вынести даже сор из избы.

Деление на ноль – и то не вызывало былого омерзения.

Рука остановилась. Едкий запах пота накрыл пирующих. Мелок зашаркал по черным-черным стенам. На каждой возникло по три слова: горящих, пламенных. Август Пумперникель не знал языка, в лоне которого родились эти слова, но смысл их был ему всеконечно ясен.

Больше нечего считать.

Больше незачем вычислять.

Больше ни к чему складывать и вычитать, умножать и делить, ибо путь от задачи к решению пройден отныне и навеки, и новым путям не бывать.

Итог подведен.

– О-о!

Вот и все, что осталось от гармонии.

Стон дрожащих тварей.

Юноша трясся, моля о смерти. Ему казалось, что он попал в конец учебника, туда, где ждут хладнокровные убийцы – ответы на вопросы, и страшнее финала он не мог придумать.

Слова на стенах, догорев, погасли.

Лишь ворочалась над головой рука исполина.

– Я проснулся в холодном поту, судари мои.

Казначей принял из рук гвардейца миску с дымящимся жарким. Кивком поблагодарил, поставил рядом с собой на землю – и взял чашу с вином. Обычно умеренный, сейчас он залпом выпил пол-чаши, прежде чем поднять глаза на собеседников.

Нет, маги не смеялись.

Пумперникель был благодарен им за это.

– Немногим я рассказывал мой сон, – молодой человек втянул голову в плечи, как если бы в темном небе уже наметился контур гигантской длани. – Единицы поняли, остальные затаили улыбку или пожали плечами. Что ж, каждому – свое. Добавлю лишь, что это был первый случай, когда мне являлся кошмар руки, подводящей итог. Первый, но не последний. Вскорости я заметил: если рассказать о видении кому-нибудь, сон бежит меня. Спасибо, сегодня я проведу ночь спокойно.

Знакомый гвардеец принес еще две миски и стопку лепешек. Потом вояка вернулся к костру эскорта, и его хриплый баритон присоединился к хоровому исполнению «Милашки Сью».

– Сколько вам тогда было лет? – спросил охотник на демонов.

– Восемнадцать.

– На пять лет старше меня...

– В каком смысле?

Венатор улыбнулся.

– В смысле дня встречи с большим страхом. Мне было тринадцать... Уверен, мой страх так же смешон, как и ваш. И так же страшен. Они часто ходят рука об руку: смех и страх. Мы просто делаем вид, что различаем их, братьев-близнецов.

– Ты ничего мне об этом не рассказывал! – заинтересовался Матиас Кручек, набивая рот жарким. – А я, между прочим, твой друг детства!

– Что тут рассказывать... Ладно, слушай.

Три года обучения у лучшего венатора в мире – это ого-го!

Считай, диплом с отличием на руках.

Пора – в дело.

Жаль, Гарпагон Угрюмец, наставник юного Фортуната, в полной мере оправдывал свое прозвище. Говорят, есть люди, из кого доброго слова не выдавишь. Из Гарпагона, грозы инферналов, ни доброго, ни злого, ни нейтрального – никакого слова не выдавливалось без особой причины. Хотя с друзьями и коллегами венатор бывал вполне разговорчив.

Зато с учеником...

День рождения тринадцатилетний ученик встретил, как обычно – в тишине и одиночестве, стирая пыль с толстенных гримуаров, отмывая закопченные реторты, полируя властные жезлы и зубря чинную классификацию демонов по Триеру-Лапфурделю:

– Девятый чин – искусители и злопыхатели; восьмой чин – обвинители и соглядатаи, седьмой чин – сеятели раздоров; шестой чин – сосуды беззаконий... Нет, сосуды – это третий! А шестой... Лжечудесники? Каратели? А, вспомнил: шестой чин – воздушные власти, наводящие заразу!

Впереди маячили еще три классификации – планетарная, по роду занятий и по областям влияния. Честное слово, хотелось взять за шкирку мудрых классификаторов, которые живого демона, небось, и в глаза не видывали – и по сусалам, да под зад коленом!