Валерий Теоли: Печать бога (СИ)

Заповедь ловца нечисти (и попутно истребителя нежити) гласит: если не помогают проверенные средства борьбы, нужно обрушить на врага всё, имеющееся под рукой - авось, поможет. Святой охотник, следуя заповеди, забежал в винный погреб, то есть подвал, и остановился передохнуть. Спустя секунду туда влетел эльф, цепляясь непомерно длинными жгутами-хлыстами за плохо прибитые гвозди, выступающие из шкафов с бутылками. Бежать в катакомбы? Нет, там случился обвал после взрыва. Пробиваться наверх? И тут пришла Она. Идея.

- Ко мне, малыш! - заорал святой охотник. - Иди сюда, мелочь лысая! Подходи, не бойся!

Эльф встал в нерешительности, заподозрив подвох. Человек что, сдурел от страха? Мало ли. Ничего, по сравнению с психопатом ди Воели этот экземпляр кажется вполне вменяемым. Да и что он сделает бессмертному существу, жаждущему новых знаний и впечатлений?

- Возьми меня, стручок тупоголовый! - орал Адами, выкатывая из орденских закромов бочонок с флорским вином. - Возьми!

Нежить покосилась на бочонок и прыгнула к человеку. Реакция не подвела святого охотника: подняв бочонок над собой, он швырнул его в эльфа. Бочонок ударился в грудь нежити и дал трещину; выскочила ослабленная усилиями Давида затычка, на рухнувшего на излёте эльфа полился дорогущий напиток, припасённый ди Мечелли специально для опытов над ярыми трезвенниками. За бочонком в воздух взвилась вторая серебряная сеть, свободно упавшая на барахтающегося в луже вина эльфа.

В руках Адами появилось кресало. Разбежавшись, он перепрыгнул через пытающуюся встать нежить и помчался к выходу, на ходу высекая искры.

Крепкое вино занялось не хуже тополиного пуха. Загудело устремившееся к эльфу пламя. Оно охватило нежить за считанные секунды, перекинулось на деревянные шкафы и забушевало на бутылках. Нежить рвалась из устроенной человеком западни, била хлыстами, сшибая ряды бутылок и перекидывая шкафы. Разбивающиеся сосуды подливали вина в огонь, отчего тот становился жарче и веселее.

Налюбовавшись зрелищем поджаривающейся нежити, святой охотник повернулся, чтобы уйти. Жгут змеёй окрутил его лодыжку, мешая ступить за порог. Рыкнув, Адами ножом отсёк шипастую плеть и вышел, заперев за собой дверь. Для надёжности он пододвинул под неё громадный горшок с растущим папоротниковым деревцем. Управившись, он заметил отсутствие зеленоватого свечения в холле Башни. "Хороший признак", - мелькнула мысль перед тем, как закружилась голова. Святого охотника затошнило, он сделал несколько шагов и привалился к круглой колонне, поддерживающей лестницу.

Шипы на жгуте пробили обувь и впились в ногу, вызывая жжение. Нога распухала на глазах. Давид ножом разрезал стягивавший щиколотку жгут и отбросил его подальше. Жгут, извиваясь, зигзагообразно пополз к человеку. В глазах потемнело. Адами вспорол сапог, разулся. Нога наливалась зеленью, обозначились потемневшие вены. Яд разносился по кровеносным сосудам, заражая организм. Человека замутило, он сплюнул кровяной сгусток и тихо зарычал.

Дверь в подвал разлетелась в щепки под мощным ударом. Горшок с деревцем опрокинулся, треснул. В проёме возник зелёный эльф. На его теле не было ни царапины, ни намёка на ожог, разве что дымились кончики ушей. Он нашёл взглядом святого охотника и направился к нему спокойной походкой победителя. У его ног вились целые и невредимые жгуты. Подойдя, эльф стеганул человека по плечам, разорвав ткань куртки и рубахи. Жгут обвился вокруг шеи Адами, святого охотника дёрнуло, повалив на пол, и потащило к нежити. Другой жгут выбил у него нож. Полузадушенного Давида приподняло, эльф взглянул ему в глаза.

Бездонные антрацитовые глаза нежити, до того равнодушные, как и их обладатель, вдруг ожили. Сначала откуда-то взялся блеск, потом из тьмы всплыло лицо. Святой охотник узнал себя. Он смотрел в собственное отражение, дьявольски точное, ужасающее правдоподобием. Отражение внезапно побледнело, наполняясь необычным белым светом, идущим откуда-то изнутри, из черепа эльфа. Свет заслонил отражение, излился из глаз молочным туманом, приятно обволакивающим Давида Адами.

Мгновенная дрожь пробежала по Башне Небесного Ведовства. Здание замерцало зеленью, от фундамента разошлись по мостовой трещины. Из-под крыши блеснула яркая вспышка.

Великая Магистресса удивлённо смотрела на склонившуюся над ней расплывчатую фигуру в балахоне. Гость погружал в её грудь дымчатую руку и сжимал сердце.

- Ты должен был погибнуть со всеми, - прошептали обескровленные губы. - Ты должен был...