Игорь Ковальчук: Бессмертные

Но как оставить сестру, брата, мать с малышкой Сериной на руках? Если уж бежать, то всем вместе. Арманн-Улл не дурак. Он с первого дня своей женитьбы знает, что супруга его терпеть не может, мечтает избавиться от него. Ее охраняют почти так же тщательно, как дворцовую сокровищницу. Кроме того, побег – это всегда опасность. А если на тебе обуза в виде двух беспомощных женщин, младенца и братца, за которым нужен глаз да глаз – как бы чего не учудил, – то закончиться все может очень печально.

Значит, бежать надо без них. А это невозможно – сердце не допустит.

Очередное блюдо в руках слуги проплыло над столом, и перед Руинном появились рябчики и куропатки в сливовом соусе. Принц небрежно шевельнул пальцами, и это движение было настолько царственным, что слуга, прежде чем убрать отвергнутое лакомство, низко поклонился. К Моргане он даже не повернул головы. Впрочем, она все еще мучила свою перепелку.

А за столом волнами перекатывалась светская болтовня. Балы, пиры, охоты, новая любовница графа такого-то, новая наложница графа такого-то, новая игрушка правителя… Что еще? За время учебы в Магической Академии Руин совершенно отвык от подобной ерунды. С непривычки она показалась ему занятной, и принц прислушался.

И почти сразу речь зашла о женской красоте. Мужчины, не скрывая замаслившийся взгляд, умильно поглядывали на сидящих рядом дам, словно выбирали, и покачивали бокалами с красным вином… как известно, разговоры о женщинах следует вести именно под красное крепкое или игристое вино.

Представительницы прекрасной половины человечества вели себя по-разному – одни хихикали и строили глазки, другие незаметно прихорашивались, некоторые делали вид, будто не слышат, о чем речь, хотя на самом деле навострили ушки. Супруга правителя – Дебора из древнего Дома Диланэй – смотрела на окружающих почти оскорбленно. И дело было не в том, что она была скромна – пожалуй даже на оборот, – но она считала себя очень светским человеком. В вопросе, что именно прилично или неприлично говорить, она мнила себя главным знатоком.

Но спорить она не решалась. По виду Армана-Улла она поняла, что беседа ему нравится. Улл был большим дамским угодником. Если б не его суровый, даже злобный нрав, Дебора с радостью устроила бы маленький скандальчик, но это было невозможно. Леди Диланэй боялась мужа до тошноты. Вызывать малейшее его недовольство было чревато неприятными, очень неприятными последствиями. В придачу к злобному нраву Улл был еще и изобретателен.

Потому супруга правителя просто поджала губы и отвернулась.

А обсуждение женских прелестей шло полным ходом. Перебирались имена всех придворных дам, почти всех принцесс, даже супругу Армана-Улла упомянули, хоть это и было рискованно. Кто-то громогласный уже воспевал узкие бедра и высокую грудь последней любовницы правителя, а у кого-то дело шло к дуэли.

– Тихо! – крикнул один из лордов, молодой и шумливый Фарндо, вскакивая с места (вопиющее нарушение этикета, но правитель, поглощенный спором, не обратил на это внимания). Двадцати четырех лет от роду Фарндо стал полновластным хозяином огромных владений и всегда любил поразвлечься. Он посещал все балы и пиры, симпатизировал Руину, считал его верхом изящества и старался во всем ему подражать. – Уж если кто и может судить о женской красоте, так это его высочество.

– Руин, скажи! – крикнул еще один юный шалун благородных кровей. Видно, он выпил сверх меры, раз счел возможным обращаться к принцу на «ты» и по имени.

Арман-Улл нахмурился.

Большинство дам переглянулось с кислым видом. Принц, конечно же, назовет свою матушку красивей шей дамой провальского двора. Кого же еще? Если говорить откровенно, Дебора Диланэй была прелестной женщиной. Небольшого роста, с пышными формами и роскошными темно-каштановыми локонами, она обладала поистине очаровательным, по-детски трогательным личиком, огромными синими глазами, маленькими изящными ручками и ножками – и на редкость стервозным характером. Некоторые – самые снисходительные – полагали, что она стала та кой из-за вынужденного супружества с человеком, которого терпеть не могла. Арман-Улл ведь никогда не скандалил с женой – он ее просто бил, поэтому, досаждая нелюбимому мужу, Дебора могла прибегать лишь к мелким пакостям, и то нечасто.

В оковах безнадежно-тоскливой жизни, в тисках насилия характер, конечно, не улучшается. Только никто в Провале супругу правителя не жалел. И не любил.