Кристина Амарант - Я твой хозяин! [СИ]

Но что-то происходило. По телу разливалось странное тепло, согревая и вызывая желание. Соски съежились и заныли, словно умоляя о прикосновениях жадных губ и рук, а внизу живота разгорался настоящий пожар. Наама снова попробовала свести ноги. Уже не сопротивляясь, просто жаждая хоть немного притушить его. И вздрогнула, поймав взгляд нависшего над ней мужчины.

Андрос наклонился, с жадностью всматриваясь в ее прекрасное лицо, на котором ненависть и гнев медленно уступали место иным чувствам. Производитель обещал эффект в течение трех-пяти минут и, похоже, не соврал. Глаза связанной женщины затуманились, влажные губы приоткрылись. Демоница часто дышала, отчего ее небольшая грудь поднималась и опускалась. Темно-розовые соски, похожие на спелые ягоды, неодолимо манили попробовать их на вкус. Он захватил пальцами один из них и слегка сжал, услышав в награду возбужденный стон.

— Хочешь, чтобы я продолжал, Наама?

Она закусила губу, давя слова согласия и мольбу продолжать, не останавливаться. Рот наполнился кровью, но Наама почти не почувствовала боли. Пожар в теле с каждым мгновением разгорался все жарче, путал мысли, не давал думать ни о чем кроме напряженного и мощного члена в ее теле.

— Хочешь меня? — его рука замерла над грудью, почти касаясь соска.

Наама прорыдала что-то невнятное. Дернулась вперед, все ещё борясь и безнадежно проигрывая навязанному желанию.

Он отдернул руку.

— Не слышу.

Она хотела. Жаждала, умирала от желания. Но гордость, самоуважение и звериная ненависть к мужчине, который делал с ней это, были сильней навязанной наркотиком похоти. Наама замотала головой.

— Нет. Оставь меня, — с придыханием произнесла она.

— Ты уверена в своем ответе? — насмешливо растягивая слова переспросил он. — Подумай, сладкая.

Вместо ответа с губ сорвался возбужденный стон. По телу выступила испарина, волосы прилипли к шее. Андрос замер над ней, пожирая голодным взглядом, и демоница зажмурилась, чтобы не видеть его.

Но с закрытыми глазами было ещё хуже. Усилившееся обоняние улавливало присутствие рядом сильного здорового самца. Она поерзала бедрами, раздвинула их шире, словно приглашая взять ее.

— Нет, так не пойдет, — от хриплого голоса над головой по телу снова пробежала сладостная дрожь. — Сперва признайся в своих желаниях.

И снова еле ощутимое прикосновение к болящим от возбуждения соскам. Пальцы — чуткие, прохладные, несущие избавление от сжигающего ее пожара — скользнули вниз, осторожно погладили нежную кожу с внутренней стороны бедра.

Наама всхлипнула и дернулась вперед, пытаясь поймать его руку.

— Прошу! — она распахнула глаза и поймала на его лице торжествующую улыбку.

— Что означает твое «прошу»? — пальцы снова поглаживали и ласкали ее сосок. Слишком нежно, едва ощутимо, а ей хотелось большего. Хотелось щипков, укусов, чувствовать тяжесть тела сверху и яростные таранящие удары большого члена внутри.

— Я хочу тебя, — прорыдала она, ненавидя себя за эти слова.

— Если чего-то сильно хочется, нужно как следует попросить, — подсказал глумливый голос над головой.

Да он издевается!

Но Наама уже перешла черту, за которой осталась сдержанность и гордость. Тело ломило от мучительного желания, перед глазами вспыхивали картины одна грязнее и непристойнее другой.

— Пожалуйста! Умоляю! Возьми меня!

— Другой разговор, — хмыкнул голос. И путы, удерживающие ее руки и ноги, исчезли.

Она мгновенно дернулась приласкать себя, за что получила хлесткий удар. Плеть оставила ярко-алую полосу на белых бедрах, а боль от удара пробилась даже сквозь одурманенный наркотиком разум.

— Удовольствие нужно заслужить, — с насмешливой ухмылкой пояснил ее мучитель, поигрывая хлыстом. И потянул ее с кровати.

Как во сне Наама сползла на пол. Ей по-прежнему хотелось только одного. Чтобы он вошел в нее, подарил наслаждение, притушил бушующее в ее теле пламя.

Андрос сел в кресло, расставил ноги и поманил ее пальцем.

— На колени.

Не веря, что она это делает, Наама опустилась на колени перед ним. Он медленно с наслаждением намотал ее волосы на руку и притянул женщину к своему паху.

— Ты знаешь, что делать.

Она знала. Но никогда не делала этого, считая в глубине души подобные ласки унизительными. Наама ди Вине была королевой, перед которой мужчины становились на колени, чтобы приласкать ее.

На мгновение она замерла, умоляюще глядя на своего мучителя.

— Пожалуйста, — шевельнулись губы.