Бэкка Хайд - Принцами надо делиться

Моя спина покрылась мурашками. Боже мой, какие мы с ней дуры! Сначала сгоряча затеяли эту авантюру, а теперь я, как безответственная школьница, стесняюсь и не знаю, что сказать.

— Да, как-то глупо получилось, — пробормотала пристыженно.

— Но намерения у тебя были добрые. — Принц наконец-то отсмеялся и заговорил серьезно: — Ты хотела вернуться домой и напоследок сделать приятное подруге. Это похвально и куда менее подло и корыстно, чем желания многих претенденток на место моей жены. Только ты не учла, что моя крошка Гвен не задумывается о замужестве и ни по кому не вздыхает.

Тут я не выдержала и тоже рассмеялась. Ваше высочество, ну как же можно быть таким жирафом! Так и не заметил, что его «крошка Гвен» сохла по нему не один год!

— Ты совсем не сердишься на нас? — спросила я, все еще улыбаясь, но забыла про веселье, стоило Дарнеллу фамильярно положить руку на мое колено.

— Конечно нет. Ты не знала меня, я не знал тебя. Теперь все это в прошлом. Полина, нельзя быть настолько самоотверженной. Надо иногда думать и о себе. О своих чувствах. Так ты правда… любишь меня?

Закрыв глаза, я представила, как вместо заурядного «да» кидаюсь ему на шею и впиваюсь поцелуем в его губы… но у меня не хватило на это смелости. А еще сердилась, когда героини в книгах и фильмах жестко тормозили в такие моменты. Со стороны всегда все просто.

Я сжала кулаки и заставила себя повернуться к принцу.

— Я люблю тебя, Дарнелл.

Хотя не хотела влюбляться. Не хотела замуж. Старалась представлять приз отбора бездушной картинкой, просто безликим гламурным красавчиком из модных журналов про знаменитостей. Не строила ему глазки и не кокетничала.

Слова застряли у меня в горле, и я потерянно спросила:

— Тебе не стало лучше? Заклятие… Оно еще действует? Я просто не знаю, может, слов недостаточно?

Горячей волной накатил жар, и я стыдливо замолчала.

— Я очень рад это слышать… — нарушая любовную идиллию, Дарнелл откинулся на спинку скамейки и мученически прикрыл веки. Сквозь стиснутые зубы вырвался стон. — Прости, голова закружилась. И у тебя не вызывает отвращения… моя особенность?

— О чем ты говоришь! Ты нормальный. Мне абсолютно не важно, при каких обстоятельствах ты появился на свет. Через ЭКО или тебя выносила суррогатная мать, мне все равно! У тебя есть душа, и она прекрасна!

— Полина…

Я закусила губу, чтобы не расплакаться, забыла о сдержанности и бросилась ему на грудь. Обхватила любимого руками и прижалась так крепко, как могла.

Его сердце билось слишком медленно.

Ирвин, оруженосец его высочества

Так и знал! Он так и знал. Стоило ненадолго оставить принца без присмотра, и с ним опять что-то случилось. Ну и что, что до вечера он больше ничего не выкинул, все равно после такого непростого разговора надо было за ним лучше смотреть! Ирвину хватило доли секунды, чтобы переместиться от двери до лежащего у письменного стола Дарнелла. Пульс слабо бился, несмотря на зловеще холодную кожу, и это приносило хоть какое-то утешение. Жив. Всего лишь без сознания. После пары звучных пощечин веки Дарнелла дрогнули, он открыл глаза и с поразительной беспечностью пробормотал:

— Прости. Кажется, я снова упал в обморок.

— Не прощу, — съязвил Ирвин, ощупывая его бледное лицо. — Не смей меня больше так пугать, не смей!

Слова сами сорвались с губ, но принц даже не поморщился.

— Помоги встать. Нога не слушается. И рука тоже.

Упрашивать не пришлось. Ирвин поднял друга на руки и понес к кровати.

— Нет, нет. — Дарнелл вяло воспротивился этому. — Я не доделал…

— Лежи. Лучше — смирно!

Ирвин положил принца поверх одеяла, поправил подушку, хотя она и без его манипуляций неплохо лежала в изголовье кровати, но надо было чем-то себя занять, чтобы скрыть нервную дрожь. Умом Ирвин понимал, что каким бы образом ни родился его друг, это ничего не меняет в их отношениях, но… Произошедшее казалось страшным, странным, непонятным. Больше всего ему хотелось бы, чтобы он сам смог снять с Дарнелла чары, но, кажется, это было невозможно.

— Тогда принеси сюда. Мне там только расписаться осталось и печать поставить.

Чудной он. Ему грозит гибель, а он о каких-то бумажках думает. Ладно, пусть ставит свою дурацкую печать и забывает о ерунде. Ирвин вернулся к столу и сгреб листы в кучу. Любое занятие сейчас, в принципе, на пользу, так что пусть хоть историю королевства от руки переписывает, лишь бы не думал о дурном.

Невольно Ирвин взглянул на верхний, исписанный убористым почерком лист бумаги, и сердце его екнуло. Там стояло его имя. Не спрашивая разрешения, Ирвин пробежал глазами по строчкам. Чем дальше он читал, тем сильнее сердился.