Яна Ясная - Батарейка для арда

— Ну, что ж, — подвела итог доктор Лисовец, пока Нита деловито и уверенно собирала аппаратуру. — У тебя в этот раз рекорд — после отметки в минус тридцать единиц восстановился за пять дней. Молодец и все такое, только давай больше без таких вот достижений, ага?

— Это уж как повернется, — ухмыльнулся Рэй, натягивая майку, и я, бессовестно пялившаяся на него во время обследования, перехватила точно такой же взгляд Ниты. Обменялась с ней понимающими взглядами, и когда Рэй вынырнул из горловины, мы обе уже сидели с видом пай-девочек.

— С диеты можешь начинать переходить, — продолжила давать инструкции доктор, делая вид, что ничего не заметила.

Но, видимо, что-то такое витало в комнате, потому что ард обвел нас подозрительным взглядом, почему-то всех трех, но никаких улик не выявил, и вынужден был сосредоточиться на Эдне.

— С нагрузками поаккуратнее — не торопись, ради всего святого! Не убежит от тебя твоя форма, если ты проявишь ка-а-апельку благоразумия! — проникновенно вещала она.

Мы с Нитой молчали.

Я откровенно разглядывала ардовскую задницу.

Нита с бесстрастным видом косилась на нее же.

Доктор удерживала умное выражение на лице.

Рэй явно чувствовал себя идиотом, не мог понять, почему, и чувствовал себя им еще больше.

Лично я к Ните претензий не имела совершенно — во-первых, задница не моя, а вовсе даже Вивиан, а не мое — не жалко, а во-вторых — должны же люди иметь маленькую моральную компенсацию за нервную работу и выезды на дом во внеурочное время?

Выпроваживал медиков Рэй, и закрыл за ними двери с явным облегчением. Странно, с чего бы это?!

Я прошла за ним в кухню не сразу, задержалась, чтобы прохихикаться в ладонь, а потому, когда подошла, моему взору предстало зрелище арда, заканчивающего, так сказать, ужин.

Вернее, Рэй как раз скручивал в тугой рулончик пластиковую тубу, содержимое которой успел съесть.

Почему-то именно сейчас, в этом ракурсе, я вдруг обратила внимание, насколько он осунулся. Одежда сидела явно свободно. Майка так уж точно совершенно неприлично болталась.

— Заканчивал бы ты со своими концентратами, — жалостливо сказала я.

— Нельзя, — мотнул головой ард и метко запулил упаковку в мусорный контейнер. — На твердую пищу надо переходить постепенно. Желудок отвык.

— Сварить тебе бульончик?

— Зачем? — удивился Рей и открыл один из шкафчиков.

Я, если честно, даже не знала, что в этом месте была дверца, на его стильной навороченной кухне — и теперь с умным видом рассматривала стройные ряды баночек, с надписями «Говяжий бульон. Первый стол». «Тушеный цыпленок. Общий стол». Особняком стояла баночка, га которой этикетка была закрашена маркером, а поверх вручную написано «Нулевой стол».

Хм… Нулевой стол — это же голод?!

Заинтригованная, я подошла и взяла заинтересовавшую банку.

Она была пуста и даже тщательно вымыта.

— Армейский юмор, — слегка смутился Рэй, отбирая у меня добычу и возвращая ее на место.

Я закатила глаза: мужчины!

И упустила момент, когда Рэй приблизился.

Он подошел близко-близко, оперся ладонями о стену по бокам от меня, и негромко спросил:

— Как ты?

— Более-менее, — улыбнулась я. — Хотя, когда ко мне нагрянули с визитом доблестные вооруженные силы, была несколько удивлена…

Он хмыкнул, наклонился и потерся носом о мой нос.

Я отвернулась, уворачиваясь от неожиданной нежности.

Не надо, пожалуйста! Через неделю с лишним ты окончательно поправишься, и я поеду домой, и пусть все останется как есть, хорошо? Не хватало только и вправду влюбиться в тебя…

Не знаю, понял ли Рэй мой бессловесный посыл, но он улыбнулся и легонько боднул мой висок лбом. Сделал вид, что ничего не заметил. А может, и впрямь не обратил внимания — мужчины не предают этим мелочам такого большого значения, как мы, девушки…

— Освоилась? — спросил ард, и не думая отступать.

Его вторжение в мое частное пространство нисколько не напрягало, наоборот. Было удивительно уютно стоять с ним вот так, в полном одиночестве, в теплом сиянии кухонного света, надежно отрезанными от беспокойного города и всего мира стенами квартиры. В кольце сильных рук, не обнимающих, но все равно ограждающих от всего на свете. И нестерпимо хотелось обнять его самой. Я задавила это желание, позволив себе лишь малость — положить руки на ремень, зацепиться за него пальчиками…

Я спохватилась, что так и не ответила на вопрос, и неопределенно качнула головой, предоставляя ему толковать это движение, как пожелает, и спросила: