Эми Гринфилд: Певчая

— Тогда в чем дело? — спросил он. — В том, что будет потом? Ты не будешь одна. Мы будем бороться вместе. Мы будем бороться изо всех сил.

Как я могла думать, что эти глаза сложно читать? Его верность, страсть, вера в меня были заметны, когда он стоял рядом со мной. Он ничего уже не скрывал.

Я знала, что должна открыть ему правду.

— Это неправильная песня, — сказала я, глядя на него. — Она не разрушит гримуар, а позволит мне завладеть им.

— Что? — его взгляд переменился, я увидела его потрясение и гнев. — Ты хотела предать нас. Все это время…

— Нет! Я узнала только сегодня. Крестная сказала мне, когда ты ушел. Потому мы поссорились.

— Она знала все это время? Она замышляла пойти против нас?

Помня о ее смерти, я попыталась заступиться за ней.

— Она хотела мне безопасную жизнь.

— Что еще она от тебя хотела?

— Не важно. Сейчас важно то, чего я хочу. Победить Скаргрейва. У меня есть только эта песня. Если я не использую ее, Скаргрейв победит.

— Но ты можешь сделать что-то еще. Твоя Дикая магия…

— Нет! — я заставила себя спокойно объяснить, что случилось с моим рубином, когда я прочитала его разум. — Я не могу больше прибегать к Дикой магии, не с гримуаром. Лунный шиповник был уже рискованным, но с чем-то таким сильным и странным, как гримуар, будет в сто раз опаснее. Мой камень может разбиться, или песня может обернуться так, что все чары из книги высвободятся, или у Скаргрейва появятся новые силы. Мы не можем так поступить, слишком многое на кону.

Часы снова зашумели. Четыре минуты.

Взгляд Ната был полон боли, я уже не могла прочитать там что-то еще.

— Ты примешь книгу. А потом?

— Поверь, — сказала я ему. — Я постараюсь покончить с тенегримами. Я все сделаю правильно.

Нат покачал головой.

— Все вы так говорите.

Я посмотрела на часы.

— Нат, нет времени…

— Откройте! Откройте, именем защитника и короля! — раздался за огромной дверью оглушительный крик. — Откройте, или мы используем таран!

Дверь пошатнулась, они бились об нее. Я вскрикнула и повернулась к гримуару.

— Еще пара ударов, и она будет нашей! — это был Скаргрейв, подначивал своих людей. — Ваше величество, вернитесь! Войти могут только Вороновые.

От звука его голоса мои сомнения улетучились. Я должна остановить его.

Нат шагнул ко мне — чтобы защитить или остановить? — но я уже пела.

Песня лилась сквозь меня, из меня, чужая, но все же связанная с кровью. Я отдавалась песне, и она начинала открывать для меня свое значение:

Дверь треснула. С воем люди Скаргрейва ворвались в комнату, лорд-защитник был среди них. Они не успели добраться до меня, я пропела последние ноты:

Книга отделилась от цепей, бело-голубой свет вспыхнул золотом. Я ощутила нежное тепло, и она опустилась в мои руки, но воздух вокруг меня искажался, словно я была в центре пожара.

В тот же миг я увидела, что лица вокруг меня краснеют и застывают, словно их парализовал жар воронов. Все в комнате замерли: король с рукой на мече, Вороновые, бегущие ко мне, Скаргрейв на пути к двери в Вороновую яму. Даже Нат смотрел на меня и не двигался.

Я посмотрела на Скаргрейва. За ним дверь в Вороновую яму уже была открыта. Скаргрейв успел ее открыть? Или это моя песня, присвоившая гримуар и тенегримов, сделала это? В любом случае, дверь была открыта. За ней к воплям птенцов добавилось ужасное карканье. Просыпались вороны. А потом с ужасным визгом карканье превратилось в хриплый шепот, полный злости: язык тенегримов.

Он звучал в комнате, с ним приходил ужас. Я видела, как пот проступает на застывших людях вокруг меня. К моему потрясению, я не разделяла их страх. Я не чувствовала огонь воронов.

«Конечно. Теперь тенегримы принадлежат тебе, как и Вороновые. Ты можешь управлять ими, они тебя не ранят. И другие так охвачены страхом, что не могут двигаться или говорить».

Я отпрянула от потрясения. Странные шипящие слова исходили из гримуара.

— Ты говоришь?

«Только с тобой, — сказал гримуар. — Я так долго ждал тебя, Певчая. Но теперь мы принадлежим друг другу».

Голос пропел в моей голове, и я содрогнулась. Не этого я ожидала. Но у этого было преимущество: я могла задавать вопросы.

— Скажи, — обратилась я к книге, — как мне разрушить тенегримов?

«Никак».

— Но я должна!

«Это не в моих силах. Неумеха Агнес и ее песни повредили те страницы. Песня, уничтожающая тенегримов, потеряна навеки. И она называла себя стражницей! Она заслужила такой исход».