Виктория Скляр - Темные стихии [Litres]

– Он исцелит меня, Дэйра, – последовал краткий ответ мага. – Ведь на мне, как и на Томасе, порча. А ради исцеления я готов убить не только тебя, но и всех адептов этой проклятой академии, – ругнулся Генри, взял ножницы и начал разрезать мою рубашку. Его действия были точными и выверенными, словно он тренировался или занимался этим не первый раз.

Дрожь отвращения прокатилась по моему телу, заставила плюнуть под ноги бывшего друга, и чихать я хотела, что это некультурно!

Одежда соскользнула на стол и оставила меня греховно-доступной.

– Ты просто трус, – выплюнула я и обожгла парня взглядом, полным ненависти. – Ал найдет тебя и убьет, – пообещала бывшему другу, отворачиваясь от него. Мне нужно было подумать, как выбраться из этой передряги. Потому что, кажется, никто не собирался меня спасать. Генри мог замести следы. Нет, я была уверена, что он что-нибудь подстроил, дабы задержать моих близких. Вот только он, видимо, забыл, что помимо мужа – темного стихийника – у меня было еще одно преимущество: один из Тринадцати Всесильных демонов!

Я должна была выжить несмотря ни на что. И особенно – вопреки Ка-Ахиру. Он не получит мою тьму.

Было так холодно.

И одиноко. Никогда прежде меня так не нервировало мое одиночество. А ведь раньше я обожала сидеть в лесу, где никто не мог меня найти.

Ветерок ласкал мои голые ноги и руки, легкими прикосновениями касался обнаженного живота и небольших ранок на шее. Когти Ка-Ахира оставили красные полосы, и они до сих пор кровоточили. Алые струйки стекали по коже, по ключицам, по волосам, пачкая розовые пряди.

Холодные капли воды текли по моему полуобнаженному телу, время от времени их стирали умелые руки Генри. Моя рубашка, превращенная в лохмотья, валялась на полу, а брюки с меня просто стащили. Сейчас я лежала в нижнем белье и чувствовала горячую злость, клокотавшую глубоко в груди.

Она кипела и бурлила внутри меня. Кожа на руках и ногах стерлась от цепей, но мне было плевать. Пусть у меня останутся шрамы, но я все равно выберусь из этой ловушки. Чего бы мне это ни стоило.

Я знала, что нужно сделать ради выживания. И пусть идея могла стоить мне души, плевать, так просто я не сдамся!

– Будет больно, – предупредил меня маг, но я не обратила на его слова внимания. Я знала, что будет больно и что ему неприятно все это делать. Но Генри выбрал свой путь. И теперь ему осталось следовать по проторенной дорожке, чтобы добиться исцеления.

Холодное лезвие вошло в кожу, вырвав из горла первый крик боли. Нож умело двигался по моему плечу, Мер пытался что-то сделать, он шипел у меня в голове, матерился так грубо и громко, что я не слышала даже собственных мыслей. Но, по сути, он оказался бессилен.

– А-а-а, – кричала я, кусая до крови губы и натягивая цепи. Мое плечо горело от боли.

Призрак был скован. Я не знаю как, но Ка-Ахир смог усмирить мою силу и не позволял ей даже помыслить о борьбе.

Я уже не кричала от боли, просто хрипела и плакала. Слезы смешались с кровью. Кровь стекала со стола, образуя неприглядную лужу. Мер что-то прорычал в моей голове и исчез.

Генри оставил меня одну. И я действительно осталась одна. Без поддержки. В полном одиночестве и бесконечной пустоте.

– Мер, – всхлипывая, сдавленно выдохнула я, чувствуя, как слезы с новой силой покатились по щекам. Последовала новая попытка выбраться из своих цепей – безуспешная и пустая трата отведенного мне времени.

Мой маленький призрак не заслужил такой участи. Нет, только не он, мой рычащий огненный защитник.

– Мер, – снова всхлипнула я и закричала от боли и собственного бессилия.

Это был самый опрометчивый поступок Генри, не считая того, что он вообще решился помочь Ка-Ахиру меня поймать, а потом подготовить для удобного «испития».

Трус!

Никчемный трусливый маг, которого обязательно накажут. И я буду присутствовать при этом. Я лично его порву на тысячу маленьких «генриков», которых закопаю глубоко в землю, а потом засыплю могилу пеплом. Его даже самый сильный некромант по кусочкам не соберет!

Убью! Уничтожу! Разорву-у-у-у…

Он хотел жить?

О! Ха-ха-ха! Он еще пожалеет, что вообще родился! Потому что месть темной друидки будет страшной и жестокой.

Комнату наполнила тишина – гнетущая, давящая на нервы. Мне было холодно и страшно, и если бы не злость, я бы давно сдалась. Но говорят, что жажда мести притупляет боль. Что ж, это чистая правда. Потому что только она не позволила мне отступиться.