Алексей Анонимов - Гронтхейм [СИ]

Так вот, больше она удивилась, зная, что на безмолвные чары способны немногие, очень немногие, и все как один в свое время десятки лет вырабатывали в себе этот навык. Не бывало еще таких гениев, у которых высшее магическое мастерство выходило бы по щелчку пальца.

Вторая Стрела Праха показала себя лучше первой. По чистой случайности, когда Лито взмахнул второй рукой и блеснула зачарованная сталь, оставив на груди арахнида глубокую резаную рану, он сам подставил голову под мое заклинание. Пепельная стрела вошла в висок и хотя, по идее, пронзила мозг насквозь, он от этого не умер.

А умер арахнид от следующей атаки Лито. Легко уйдя с траектории его размашистого удара единственной оставшейся руки, он зашел ему за спину и рубанул кинжалами крест-накрест. Из спины арахнида брызнула зеленая кровь, и он стал медленно заваливаться вперед, испуская дух, так как Жизненная сила скатилась до критической отметки в 2 %, и вот тогда Лито быстрым, яростным, как ураган, движением обезглавил его. На лице у него заиграла широкая, почти не отталкивающая улыбка.

Я впервые видел, как кто-то другой получает новый уровень. Все тело Лито слабо засияло золотым пульсирующим светом, уровень в его характеристиках поднялся на одну позицию, так же как Сила и Ловкость, получившие по единичке. Однако кроме меня, никто этого света не видел.

Лито закрыл глаза, развеивая технику, и тут же выгнулся дугой, упав на колени. Воткнув кинжалы, он удержался от полного падения, и град из бисеринок пота оросил каменистую землю.

Лея сразу бросилась ему помогать, одарив меня мимоходом странным холодным взглядом. От прежнего добродушия в нем не осталось и следа.

Я же подошел к Киршти, у которого после всего одной атаки арахнида оставалось 8 % Жизненных сил, и проверил, дышит ли он еще. Как я и думал, слабо, но дышит.

Открыв ему рот, закинул туда пилюлю собственного производства, плеснул немного исцеляющего зелья. Приподняв подбородок и стимулировав глотательный рефлекс, я заставил его все проглотить.

Тем временем Лея подбежала к Лито и, опустившись рядом с ним на колени, хотела, было, помочь ему подняться, но он мягко убрал ее руку с плеча, указав на Киршти:

— Я в порядке. Помогите ему подняться и немедленно уходим.

Лея тяжело вздохнула и пошла ко мне.

— Дай ему минутку, — остановил я ее на подходе.

— У нас нет минутки, — со всей серьезностью посмотрел на меня Лито. — Скоро сюда прибудут другие пауки. Не уйдем сейчас — не уйдем уже никогда.

Я кивнул.

Киршти был слишком тяжелым для нас двоих, а Лито ничем не мог нам помочь. Он сам еле шел, опираясь на стену и тяжело дыша.

Через минуту с мелочью, как я и предсказывал, Киршти пришел в себя. Взгляд у него был еще мутным, но к счастью ногами он перебирать уже мог, чем сильно нам подсобил.

Но мы все равно двигались слишком медленно. Это понимали все, в том числе и быстро разобравшийся в ситуации Киршти, молившийся сейчас, чтобы Лито, стремясь спасти остальных, не отказался от обузы. А стрекочущие звуки позади между тем становились все ближе, чем неслабо давили нам на нервы.

«Да скажи же уже наконец, чтобы мы его бросили», — сверлил я гневным взглядом спину Лито, утирая рукавом промокшее от пота лицо.

Он постоянно оглядывался, на лице у него читалась внутренняя борьба. Лито знал, что должен сделать, но просто не мог так с ним поступить. Ведь когда-то он сам попал в похожую ситуацию, и если бы тогда его бросили на произвол судьбы….

— Потерпите. Совсем немного осталось, — в очередной раз обернувшись, заверил он нас.

«Им тоже», — обернулся и я, вглядываясь в темноту коридора.

Арахниды, а судя по стрекотанию их было явно больше одного, в скором времени должны были догнать нас. Должны были, если бы не внезапно раздавшееся призывное стрекотание, которое было гораздо громче, нежели остальные, сотрясшее, казалось, всю шахту.

А издал его, этот призывный клич, их лидер — первый арахнид. Первый, потому как в прошлом он был тем самым шахтером, кто сломал стену, за которой дожидался своего часа древний демонский артефакт.

Зачарованный красотой и изяществом, ощущением небывалой мощи, исходящей от артефакта, не подозревающий об опасности шахтер дотронулся до него, чем пробудил дремавшие, копившиеся тысячи лет, могущественные чары.

Невольно он стал тем, кто обрек на участь страшнее смерти сотни своих собратьев, и сам стал его рабом навеки вечные.