Анастасия Быкова - Под куполом «Феерии» [СИ]

Слова «пострадавший» и «Александр» отказывались становиться в один ряд, и Магнусу пришлось приложить усилия, чтобы они оказались рядом.

Два пальца прижались к шее Алека.

— Звоните 911, — холодный голос Джослин, как приговор. Даже Люк, успокаивающий Рэмбрандта, вздрогнул. — Надо остановить кровотечение.

Позвонили только спустя мучительно-долгие минуты, когда понимание, наконец, проникло под кожу.

Алек упал с лошади.

Алек лежал на манеже.

Тёмно-красные узоры на теле Алека вовсе не от грима.

Магнус почувствовал, как его руку крепко сжали, и ухватился за это прикосновение, чтобы вернуться в маленькую комнатушку.

— С ним всё будет хорошо, он сильный. С ним всё будет хорошо, — и непонятно, для кого Изабель это говорила. Для него или себя самой. — Это ведь не первый раз…

— Он уже падал так сильно? — Рагнор задал вопрос не только Изабель, но в ответ ему зазвенела тишина, которая лучше любых слов дала понять: нет, не падал.

Джослин хлопнула в ладоши. Правда, хлопок получился смазанным и тихим.

— Хватит паниковать и хоронить его раньше времени.

Мариз подняла глаза, в которых застыли слёзы:

— Александр — боец. Если бы всё было плохо, Джослин поняла бы это и сказала нам, верно?

Джослин кивнула.

Эти доводы не звучали неразумным лепетом и произносились не просто для того, чтобы пережить минуты ожидания, в них был смысл и правда, но сознание Магнуса не собиралось ими удовлетворяться. Оно бесновалось в черепной коробке и требовало увидеть Александра живым и здоровым, чтобы успокоиться.

Кто-то снова всхлипнул.

По другую сторону от Изабель Лидия и Клэри жались друг к другу, как замёрзшие птички. Джейс гладил Мариз по голове. Рагнор и Рафаэль застыли непоколебимыми статуями рядом с дверьми. Элейн обнимала Ребекку, Майя спрятала лицо на груди у Джордана и взяла за руку Себастьяна.

Страх был один на всех.

Из-за двери запретного коридора вновь вышел доктор, но на этот раз не пошёл мимо, делая вид, что цирковых не существует, а направился прямо к ним.

Это был низенький мужчина, довольно крепкий для того, чьи виски уже посеребрила седина. Он взирал на мир большими светлыми глазами из-за круглых очков.

Мариз поднялась.

— Я — доктор Уилбур. Он вне опасности.

Для того, чтобы все смогли вздохнуть с облегчением, хватило всего трёх слов.

— Получил удар копытом по голове, но не сильный. К тому же, вам вовремя удалось остановить кровотечение. Трещина в нижнем ребре, перелом ключицы и диафиз плечевой кости. Судя по моему опыту, всё могло быть куда хуже. Даже удивительно.

Магнусу не послышалось? Этот доктор удивлялся, что Алек выжил?

— Не подумайте, просто пару лет назад у меня была пациентка, тоже дрессировщица, но она скончалась на операционном столе. Говорят, лошадь протащила её тело по манежу несколько кругов.

Магнусу решительно не нравился доктор Уилбур.

Люк обнял Джослин за плечи.

— Алек — профессионал. Он не стал цепляться за стремена или седло и постарался упасть дальше от лошади, чтобы не оказаться под копытами.

Доктор Уилбур кивнул.

— Он побудет в реанимации до завтра, а утром мы переведём его в обычную палату.

— К нему можно?

Взгляд из-за очков с сомнением обвёл всех собравшихся.

— Если только кому-нибудь одному. И помните, что он всё ещё без сознания.

Мариз сделала шаг вперёд.

— Я пойду.

Они вернулись домой уже под вечер.

Было тихо: особняк нехотя загорелся огнями в жилых комнатах, работники ушли в манеж разбирать оставшиеся после показа снаряды и прочий реквизит, Люк сразу же направился в конюшню, но всё это происходило в молчании.

Магнус сжал зубы. Они приехали уже полчаса назад, а он так и не смог сдвинуться с места, всё так же сидел за рулем. Он весь окаменел — замерли тело, чувства и, кажется, кровь в венах. Не мог заставить себя не то что выйти из машины или дойти до автобуса, но даже просто поднять голову.

Это продолжалось несколько долгих минут или часов, время вокруг превратилось в вязкий туман, в котором даже дышать было сложно.

Скорее всего, он бы так и просидел до утра в надежде, что кто-нибудь придёт и скажет, что всё это было розыгрышем, если бы не резкий стук в окно.

— Так и знала, что ты здесь, — голос Изабель, хоть и приглушённый стеклом, всё равно был громким. Он тепло прикоснулся к Магнусу и оживил его. Но вместе с жизнью вернулось отчаяние. — Пойдём со мной, нельзя тут оставаться.

Изабель открыла дверь и впустила в салон тишину. Магнуса передёрнуло от промозглости и ощущения совершенной неправильности. На поляне никогда не было так обречённо-тихо. Оказалось, что наблюдать за тишиной через стекло автомобиля — одно, но услышать её — совсем другое.