Александр Демидов - Товарищ Грейнджер

Минуту она стояла неподвижно, с удивлением разглядывая копошащихся детей, как вдруг раздались хлопки — Катя, не думая, плюхнулась на листву, откатилась за бугорок и рванула руку к бедру, где должна была бы быть кобура (в действительности бережно завернутая в промасленную тряпку и прикопанная в саду еще накануне поездки в Лондон). Но это были не выстрелы, это так появилась из воздуха группа странных людей в плащах из ткани.

— Это мы по адресу… — протянул мужчина с длинными каштановыми волосами, взмахивая светящейся палочкой, зажатой у него в руке. — Только что тут править?

— Проверить, нет ли у кого странных для магглов травм и обливиэйтом их.

Несколько человек разошлись к хулиганам, что-то бормоча и размахивая своими палочками. Катя тупо уставилась на то, как взрослые люди занимаются какой-то ерундой и мучительно пыталась понять, откуда они взялись.

А между тем, они по одному исчезали с хлопками, каждый из которых заставлял Катю вздрогнуть, пока их не осталось только двое.

— А ее? — кивнул младший на Катю, будто та — пустое место.

— Ее тоже, она нас видела, — лениво ответил старший. — Да и нервничает она из-за нас.

— Ну и ладно, — он направил на Катю палочку. — Обливиэйт!

«Что это значит? — удивилась Катя. — Что за глупости?» Но спросить ничего не успела.

С громким хлопком они исчезли.

Катя поднялась, с удивлением оглядываясь. Кроме детей — никого. Те молча разбредались с равнодушными лицами, не глядя друг на друга.

«Куда же они делись? И что все это было?» Ответов никто давать не спешил.

Зато теперь Катя в школе точно не скучала. Ей было что вспомнить и над чем поразмыслить.

Странное происшествие не давало покоя Кате уже несколько дней.

Что же тогда стряслось? Откуда появились те люди? Да и что случилось с ее обидчиками за минуту до прибытия незнакомцев? Ведь к ним никто не прикасался! Неужели это она, Катя, сделала? Но как?! Прямо волшебство какое-то.

Она восстановила то происшествие в памяти до секунды. Вот она спотыкается. (Кстати, теперь Катя бдительности не теряла, а то позор, в самом-то деле!) Теплый шар в груди. И тут же он как будто лопается.

Вот Катю поднимает какая-то сила. Вот что-то невидимое разбрасывает хулиганов.

Ступор. Долгий ступор.

Треск выстрела, падение, перекат. Перед тем местом, где только что была Катя, стоит человек, в руках недлинная полированная палка. Снова треск. Еще человек. Так они и появляются, один за другим.

Люди в плащах что-то бормочут над хулиганами, один из них тыкает палкой в направлении Кати и говорит какую-то глупость…

А потом они просто исчезают в никуда! Уж это-то Катя разглядела.

Все это не вписывалось в ее представления о мироустройстве. И она снова и снова прокручивала этот эпизод в своей голове, старась найти зацепку, которую потом можно использовать для исследования этого явления и поиску объясняющих его причин. Но единственное, за что она смогла зацепиться, — то, как ее подняло на ноги и как раскидало детей. Предположительно, виновата в этом сама Катя.

Наконец, она решилась: надо поставить эксперимент. Но легко сказать. А вот с чего хотя бы начать?

Начать Катя решила с ощущения теплого шара в груди. Тогда было именно оно, и вполне вероятно, что в нем-то причина странных событий и есть. Всему есть рациональное объяснение, но не всегда оно очевидно.

Надо сказать, что Кате пришлось изрядно напрягать силу воли, чтобы не забросить эти на первый взгляд (да и на второй, и на третий, и на четвертый тоже) глупые занятия. У очень нее долго ничего не получалось и сдерживало ее только отчетливое воспоминание о происшествии да то, что она поселилась в чужом теле. Последнее были самым весомым аргументом. Перерыв Катя сделала только седьмого ноября, отпраздновав в одиночестве годовщину Октябрьской революции.

Прогресса все не было даже тогда, когда наступило западное Рождество — дурацкий какой-то праздник. Одна радость, что дед приехал, все же интересный собеседник, но кроме него прибыли и кузены, и дяди, и тети, о чьем существовании Катя до этих пор не подозревала. И лучше бы так оно и продолжалось, по крайней мере тринадцатилетний Фредерик, сын сестры матери, прямо напрашивался на то, чтобы Катя выбила ему пару зубов. А от сладкоречивых разглагольствований взрослых на тему Рождества сводило зубы уже у нее. Ну раздражала Катю религиозная наполненность праздника, радражала. Хорошо еще, что про существование Санта-Клауса никто не вещал, видно, что Гермиона не любила, когда ей такую лапшу на уши вешают. А вот потащить Катю в церковь им ничто не помешало. Единственная приличная традиция — рождественский гусь, хотя Катя и без него обошлась бы.