Оксана Гринберга: Огонь в твоей крови [litres с оптимизированной обложкой]

Шаг, еще один… Мимо центрального нефа, все ближе и ближе к алтарю. Мимо сидящих на скамьях, шепчущихся незнакомых мне людей, которых отчим с мамой почему-то захотели пригласить на нашу свадьбу. Или же они сами пришли, решив посмотреть на венчание тарийского лорда и дочери когда-то сильнейшего мага Арелата Хенрика Лиссанта?

Среди присутствующих также были и маги, я прекрасно чувствовала их вибрации. Наверное, кого-то из этих людей я даже видела на похоронах отца, но сейчас не узнала ни одного. Даже мысль о смерти отца на этот раз не вызвала у меня привычной боли. Потому что грудь сковал ледяной холод. Он опутал меня с ног до головы, с каждой секундой подбираясь все ближе и ближе к сердцу.

– Ты очень бледная, – встревоженно произнес лорд Корнил. – Как ты себя чувствуешь?

Хотела сказать, что ужасно, но вместо этого прошелестела:

– Прекрасно.

Кажется, он не поверил, но мне было все равно.

– Я попросил, чтобы церемония была короткой и по существу. Думаю, нам осталось отмучиться всего лишь полчаса.

– Всю жизнь!.. – пробормотала я. Как же он этого не понимает? – Всю оставшуюся жизнь!

На это лорд Корнил ничего не сказал, но мне показалось, что на его лице впервые промелькнуло выражение сочувствия. Но отступать он не собирался. Быть может, потому что на войне так и не научился отступать?

А ведь она-то давно закончилась!..

Наконец замерли возле дородного бородатого священника в длинном золотистом одеянии. И я покорно склонила голову, а затем преклонила колени, опустившись на специально приготовленную подушечку. На будущего мужа смотреть не стала, но знала, что он рядом, тоже стоит на коленях перед священником, затянувшим молитву во славу Святого Ареуса, и не спускает с меня обеспокоенного взгляда.

Но ему не о чем было тревожиться – дурить или падать в обморок я не собиралась.

Вместо этого уставилась на дорожку, идущую к золотому алтарю, украшенному цветами, приношениями и чашами с курящимися благовониями. Тут на хорах грянули, затянули церковный гимн, и это вызвало у меня новый приступ отчаяния. Если церемония сокращена, то через два-три гимна нас спросят о согласии. И мне придется ответить «Да!», потому что мое «Нет!» все равно уже ничего не изменит. Только расстроит маму, сидевшую в первом ряду рядом с отчимом, а нас так и так обвенчают. Потому что брачный договор давно уже подписан, скреплен печатью и заверен у нотариуса.

И я заморгала, прикусив губу, борясь с накатившей волной отчаяния, принесшей с собой нежданные слезы. Но замерла, вытаращив глаза, потому что заметила, как за спиной у священника задымилась красная ковровая дорожка. По ее краям росли и ширились уродливые черные проплешины.

О ужас!.. Только не это! Только не здесь!

Отвела взгляд, но Огонь словно непослушная собачонка тут же перепрыгнул на низенькие дубовые перила по бокам центрального нефа.

О Святая Нилена!.. Я шевельнула левой рукой, потому что за правую меня держал лорд Корнил. Прошептав заклинание, попыталась незаметно утихомирить непокорную Стихию. Но пальцы дрожали, магические потоки не слушались, а мое отчаяние было столь велико, что я…

Я не смогла с ним совладать.

Нет же, смогу, но сперва мне стоит успокоиться! Задышала глубоко, насколько позволяла грудь, сдавленная тугой шнуровкой подвенечного платья, забормотала молитву Святой Нилене. Затем подняла голову, решив отыскать витражные окна, через которые в храм лило свои лучи утреннее солнце, подумав, что это поможет прийти в себя.

Не стоило мне этого делать! Потому что тут же вспыхнули объятые пламенем знамена по балконам и хорам, и сразу же раздались чьи-то испуганные крики. Священник, бормотавший молитвы, замолчал. Закрутил головой, пытаясь понять, почему люди в ужасе вскакивают со своих мест.

– Дана, сейчас же прекрати! – услышала я голос Кьера.

– К-конечно! Да, да…

И я очень-очень постаралась прекратить, но, наверное, концентрация отчаяния в моей крови достигла критического размера. В эту самую секунду оно превратилось в Огонь и… полилось наружу.

Полилось во все стороны пылающими ручьями!

– Море!.. Мне надо к морю! – пробормотала я в полнейшем ужасе от того, что натворила, уставившись на то, как со всех ног улепетывает бородатый священник, выронив из рук позолоченный требник. А следом за ним, словно гончая, бежит-несется моя огненная волна.

Пламя тем временем уже взобралось по белоснежной скатерти и жадно накинулось на стоявшие на алтаре чаши с дымящимися благовониями.