Pol Neman - Иной мир - Маришка [СИ]

По нашим данным, эта девушка, имя которой просили пока не называть, прибыла в нашу страну по обмену учениками. Юная вундеркинд экстерном закончила несколько лет школы и сейчас является самой молодой выпускницей своей школы.

По данному делу ведётся следствие, но в полиции говорят, что дело не имеет тёмных пятен и вскоре будет закрыто.

Я сидела в кабинете для допросов. Рядом со мной сидела наша учительница, а напротив меня сидела женщина детектив. В глазах обеих светилось сочувствие и жалость ко мне.

— Мариша, ты должна рассказать мне всё, что с тобой произошло, — попросила детектив.

Когда полиция нашла меня в душе, голую, под холодными струями воды, забившуюся в угол с затравленным взором пережившего неописуемый ужас ребёнка, они даже не пытались меня расспрашивать. По мне всё было видно и так. Меня с рук на руки передали врачам, которые только подтвердили их самые страшные подозрения. Впрочем, доказательств того, что меня изнасиловали, в комнате было предостаточно. Эдуард благоразумно пользовался презервативами, но бегать выкидывать их, ленился.

Сейчас, после проведённых нескольких дней в больнице, детективы хотели поговорить со мной и узнать, что же произошло в доме. Я была единственной живой участницей этой драмы, и хотя, основываясь на выводах криминалистов, они уже сложили картину произошедшего, опросить меня всё равно было нужно. Я это понимала и не сильно сопротивлялась. Учитывая, что я пережила, они не будут на меня сильно давить.

Я кивнула, показывая, что я готова к разговору. Мы начали издалека. Когда я стала встречаться с Эдуардом, и как развивались наши отношения. Я рассказывала не очень охотно, словно не хотела всё это вспоминать.

— Знаете, однажды в парке он стал ко мне приставать, — рассказывала я.

— Как именно приставать? — спросила детектив.

Я замялась, словно не желая говорить, но потом ответила:

— Он прижал меня к дереву и полез рукой под юбку… И стал снимать с меня трусики…

При этих словах я смутилась и покраснела. Детектив постаралась меня успокоить, говоря, что расспрашивает меня не ради любопытства, а пытаясь понять всю картину. Я кивнула и мы продолжили.

Эдуард и так был бабником, а придать ему лёгкую окраску сексуально озабоченного парня было очень просто. Я рассказала, что не хотела вступать с ним в интимные отношения, считая, что ещё не готова к ним. Но мой отказ его не устроил. Они привёл меня к себе домой, где подмешал мне в безвредный на вид напиток алкоголь, а потом, когда я опьянела, воспользовался моей беспомощностью и изнасиловал. Я пыталась сопротивляться, но что может сделать тринадцатилетняя против здорового парня?!

Чем ближе мы приближались к самой кровавой части, тем скупее я становилась на слова, пока совсем не замкнулась и не заплакала. Допрос прекратили и больше ко мне не приставали. Они знали, что однажды я уже стала жертвой насилия, а улики им и без меня дорисовали то, что я им не рассказала.

Люди предсказуемы, особенно если знать, как они думают, какие выводы они сделают на основании тех или иных фактов и чему они поверят. Сами подумайте, я тихая и не конфликтная. Прекрасно учусь. Чудо, а не ребёнок. То, что я сирота, в любом вызовет сочувствие и желание окружить меня вниманием и заботой. Разве мог кто-нибудь предположить, что маленькая, тринадцатилетняя девочка, хрупкая на вид, способна хладнокровно убить? Нет. Это просто невозможно!

Конечно, был суд, и, конечно, рассматривали правомерность моих действий. Всё же я человека убила. Но никаких обвинений мне предъявлено не было, ведь я сама была жертвой. Дело моментально попало в газеты и вызвало большую шумиху. Меня держали вдали от репортёров, чему я была очень рада. Не люблю суету вокруг себя и пустые расспросы. Однако это событие повлекло за собой неожиданные последствия. Несколько семей изъявили желание удочерить меня.

Попасть в новую семью и обрести родителей, была мечта каждого сироты. Я тоже об этом мечтала, пока не разочаровалась во взрослых. Впрочем, желающих было и не так уж много. Когда я была ребёнком, я была самым настоящим диким котёнком. Маленькая и невзрачная. К тому же у меня был сложный характер, о чем мои воспитатели сразу сообщали потенциальным родителям. Кто захочет брать такую к себе в дом? Всем подавай белую и пушистую кошечку и такую, чтобы слушалась, а когда вам угодно, лежала у вас на коленях и мурлыкала. Так что желающих осчастливить меня не находилось.