Эрик Л’Ом - Вторжение в земли Призрака [litres]

– В недоверчивости тоже лучше не переусердствовать, – сказал Гиймо. – Медведю я, понятное дело, уступаю, но вот насчёт молний…

– Брось, меня ты не одурачишь. И перестань говорить «вы», а то я чувствую себя стариком! Я Бертрам. – Он протянул Гиймо руку.

– Очень рад, очень рад… – проговорил Гиймо, подражая Геральду, встретившему его в первый раз, летом, именно этими словами.

– Перестань! Между прочим, Геральд – мой… Словом, я пять лет учился у него колдовству.

– Целых пять? А я думал, плащ Гильдии можно заработать за три года.

– Что за времена! То ли дело седая старина… – шутливо промолвил Бертрам. – Просто Геральд – садист, ужасно придирчивый. Не то что Кадехар, который с тобой нянчится…

– Не верю! – отрезал Гиймо совершенно серьёзно, ошеломив свежеиспечённого колдуна. – Лучше скажи правду.

– Правда, юный самонадеянный ученик, состоит в том, что я обладаю всеми качествами, необходимыми великому колдуну. Но Геральд считал меня… слишком безрассудным! Он твердил это все пять лет. Беспечный щенок – вот как он меня называл!

– Почему же он передумал?

– Испугался, что я его в конце концов покусаю!

– Не пытайся отделаться шуточками, – сказал Гиймо, глядя ему в глаза. – Со мной это не пройдёт.

Бертраму на мгновение показалось, что этот мальчишка – наставник, а сам он – ученик. Юноша передёрнул плечами, отгоняя неприятную иллюзию.

– С какой стати мне оправдываться перед таким юнцом?

– Не знаю, – ответил Гиймо, невинно моргая. – Может, из-за того, что Геральд и я – единственные, на кого не действует твоя заносчивость.

– Час от часу не легче! – простонал Бертрам. – Несносный мальчишка!

Давно уже Бертрам никому не позволял себя отчитывать. Но странное дело: ему почему-то совсем не было обидно.

– Ладно, согласен, – уступил он. – Но давай условимся: если дошло до откровенности, сперва заключим дружеский пакт. Дай руку…

Гиймо без колебаний протянул руку. Бертрам достал из сумы кусочек тисового угля и начертил знак дружбы на своей и его ладони. Они крепко пожали друг другу руки, соединив рисунки.

Но Гиймо не унимался.

– Теперь, когда мы по-настоящему сдружились, ответь: почему Геральд передумал и позволил тебе принести клятву колдуна?

– Просто я пообещал, что буду разумным, – ответил Бертрам, подмигивая.

У Гиймо мелькнула догадка, что над ним насмехаются, но ответить он не успел. Беседу прервал Эжен. Количество почты так возросло, что он не мог обойтись без помощи Гиймо. Пришлось проститься с Бертрамом, договорившись встретиться за ужином. Следуя за Эженом в голубятню, где располагалась монастырская почта, мальчик думал о том, что благодаря знакомству с молодым колдуном его жизнь в Гифду может стать не такой скучной.

В столовой обитатели монастыря, не желавшие насыщаться в своих кельях, собирались группами за деревянными столами. Колдуны и ученики подходили к стойке, где повар накладывал каждому сколько угодно еды на любой вкус.

Бертрам и Гиймо сели за один стол. Рядом с ними ужинал колдун из дальнего уголка страны Ис, приехавший в Гифду с учеником, который взирал на всё удивлённо распахнутыми глазами.

Слопав целиком большую порцию курицы с горошком, Бертрам наклонился к Гиймо.

– Сейчас такое увидишь!

С помощью мудры он вызвал Локаз, графему в форме крючка, используемую во всех процессах роста, и направил её на кресло главного эконома Гифду, сурового бородача. Кресло тут же выросло на метр, вознеся здоровяка над столом.

– Кто это сделал? Кто?! – завопил эконом.

Соседи поспешили помочь ему спуститься, стараясь не расхохотаться.

Бертрам сидел с опущенной головой, пряча улыбку. Колдун из провинции и его ученик, наоборот, не спускали глаз с разгневанного бородача.

Гиймо был ошарашен.

«Невероятно! – думал он. – Прямо незрелый озорник, только начинающий учиться на колдуна! Как Геральд допустил, чтобы он надел плащ мастера?»

– Это месть старому ворчуну за придирки, – шёпотом объяснил Бертрам. – Пошли, чего тут плесневеть…

Гиймо колебался, но, заметив недобрый взгляд главного эконома, поспешил за новым другом. После давней истории с ложными «говорящими камнями», которые он изготовил из папье-маше, из-за чего целая колонна новичков отправилась в подземную прачечную, мальчик превратился для интенданта чуть ли не во врага.

– Я считал, что нельзя обращать волшебство во вред другим колдунам, – признался Гиймо, оставшись с Бертрамом наедине.