Адам Кристофер - DISHONORED - Возвращение Дауда [litres]

Дауд почти не слышал его, так громко звучала песня в голове. Клинки Ножа блеснули оранжевым и красным.

Он поднял руку – метка обжигала.

– Метка Чужого станет замечательным пополнением моей коллекции, – сказал Норкросс. – Как и сам пресловутый Клинок Дануолла.

Сейчас или никогда.

Дауд метнулся к пьедесталу.

И тут замер – его рука зависла в дюймах от рукоятки оружия. Каждый мускул в теле застыл, когда зал башни наполнил громкий металлический рев, отвратительная какофония, которая выметала все разумные мысли из головы Дауда.

Он упал на колени. Склонился, касаясь лбом черного пьедестала, на котором лежал артефакт, прижал костяшки к вискам, а древняя музыка все звучала.

Он увидел краем глаза движение. Пытался повернуть голову, но смог только слегка сдвинуть шею. Увидеть край долгополого зеленого халата и зеленые тапочки в тон, когда Норкросс подошел к нему.

Дауд с трудом дышал. Пытался закричать, но выдавил только хрип. С колоссальным усилием он поднял голову.

Двудольный Нож был перед ним. В досягаемости. Он поднял руку – казалось, будто кисть налита свинцом, а голова набита ватой. Он тянулся вперед. Казалось, что он движется сквозь ворвань.

Он закричал, теперь громче. Его горло горело, из открытого рта разлеталась слюна, но он не слышал себя. Слышал только ужасную музыку.

Он упал навзничь, комната кружилась перед глазами. Последние две вещи, что он видел, – стражник с шарманкой смотрителей на груди, барабанный механизм которой крутился, когда стражник вращал ручку.

И Норкросс в зеленом халате, который смеялся и смотрел на него, прижимая к груди папку.

А потом все почернело, и Дауд провалился в блаженную и бесконечную тишину.

26-й день месяца Земли, 1852 год

«Максимилиан Норкросс – странный человек. Всего добился сам. О его прибытии в Гристоль не осталось данных, хотя в разных ситуациях он заявлял, что родился в десятке разных городов – от Вей-Гона до Тивии и Серконоса. Наши расследования предполагают, что на самом деле он выходец из Морли или северного Гристоля и что Максимилиан Норкросс – лишь новая личина, надетая недавно.

Истинное его прошлое еще только предстоит установить. Возможно, он что-то скрывает. Не менее вероятно, что он авантюрист высшей пробы. По крайней мере, судя по всему, его коллекция фантастична. Как он накопил ее – и свое состояние, – остается предметом наших расследований в сотрудничестве с братьями в Уиннидоне. Однако наши данные предполагают, что он обладает множеством еретических артефактов, хотя не имеется ни одного свидетельства из первых уст тому в подтверждение. Более того, неизвестно, интересуют ли Норкросса магия или ведьмовство, как и нет доказательств, что он исследует черные искусства, но я заканчиваю рапорт рекомендацией внимательно следить за этим человеком».

Дауд очнулся в маленькой каменной каморке, залитой светом. Воздух был сырой и резко пах химикатами. Он лежал под углом на столе; когда попытался сдвинуться, обнаружил, что не может, а когда полностью пришел в себя, опустил взгляд и увидел, что его лодыжки и запястья скованы металлическими браслетами.

Он зарычал, задергался, но от этого у него только закружилась голова. Дауд откинулся на стол и закрыл глаза в ожидании, когда звон внутри черепа уляжется.

Этого так и не случилось. Тогда он снова заставил себя поднять голову, и комната медленно поплыла перед глазами, пока он пытался сосредоточиться на источнике звука.

Это была шарманка смотрителей, но ее держал не один из стражников Норкросса, а деревянный манекен, напоминающий те, которые выставлялись в главных галереях с коллекциями оружия и брони. Единственное отличие заключалось в правой руке. Она была сделана из металла и мягко двигалась на смазанных суставах, вращая ручку шарманки. Сражаясь с тошнотворным эффектом древней музыки, Дауд опустил взгляд и увидел толстый провод от спины манекена к розетке в стене. Манекен был автоматом, а механическая рука работала на электричестве.

Дауд опустил голову обратно на стол. Древняя музыка – он уже успел ее позабыть. Неужели от нее всегда было так плохо? Музыка не только мешала черпать силы из метки Чужого, но и высасывала из него энергию, и физическую, и духовную, а также притупляла чувства, а голова от нее гудела.