Адам Кристофер - DISHONORED - Возвращение Дауда [litres]

А значит, боль есть инструмент. Но не железный молот или стальная пила. Это кисть, легкая как перышко, которой должен владеть не ремесленник, но художник.

На войне мы воины, но должны быть и художниками».

Норкросс зевнул и достал из кармана жилета дорогие часы. Уже поздно. Нет, рано. Убрав часы, он выгнул спину. Не время для покоя. Напротив.

Все самое интересное лишь начиналось.

Он откинулся к каменной стене и скрестил руки, наблюдая, как стражник в синей форме схватил пленницу за окровавленные волосы и откинул назад ее голову. Бандитка из Портерфелла была прикована обеими руками к стене и раздета до нижнего белья. Обнаженная кожа, изрезанная в дюжине мест, кровоточила. Женщина уже какое-то время не говорила – да и не кричала, если на то пошло, – и Норкросс начал задаваться вопросом, не перестарался ли дознаватель. Но спустя мгновение она открыла глаза и стала хватать ртом воздух.

Дознаватель повернулся к начальнику с длинной бритвой в свободной руке. Его синяя форма была покрыта темными пятнами. Норкросс кивнул, и дознаватель вернулся к пленнице, окинув ее взглядом для того, чтобы выбрать место очередного пореза. Он был художником, Норкросс это видел. Всегда приятно наблюдать за тем, кто действительно любит свою работу, а этот человек был настоящим мастером. Не меньше Норкросс наслаждался, когда наблюдал за скульптором. А здесь, в каменном мешке под замком Моргенгаард, дознаватель создавал собственное произведение искусства – но не из камня, а из плоти.

Дознаватель резал с математической точностью. Женщина стонала, ее голова билась о камни. Но все же она была разочаровывающе молчалива. Хотя этого следовало ожидать: она недолго продержится, несмотря на навыки дознавателя.

Норкросс почесал подбородок. Как бы ему ни нравилось представление, пожалуй, пора задавать вопросы, пусть и придется прервать процесс.

Такова жизнь.

Дознаватель шагнул назад, посмотрел на лезвие бритвы, примериваясь к следующему порезу, но Норкросс поднял руку и на вопросительный взгляд слегка покачал головой. Дознаватель чуть поклонился и отступил, вытирая лезвие тряпкой.

Норкросс подошел к женщине, обмякшей в цепях, не в силах держаться на ногах. Он бросил взгляд на пол, чтобы не наступить в кровь, затем сложил руки и наклонился к бандитке. Ее глаза были открыты, и затуманенный взгляд на миг задержался на его лице, но зрачки были не сфокусированы.

Неважно. Ей необязательно его видеть.

– Возможно, теперь ты будешь более покладиста, – сказал Норкросс. – Попробуем еще раз. Как его зовут?

Женщина уставилась на него. Ее губы сдвинулись, челюсть шевелилась, но из горла не доносилось ничего, кроме хриплого шипения.

Норкросс поцокал языком.

– Ну же, ты же можешь постараться? Мне нужно только знать, кто он. Впрочем, это не совсем так. Еще мне нужно знать, зачем он здесь и чем интересует вас, не говоря уже о таких мелочах, как кто ты и на кого работаешь, но не будем опережать события. Начнем с имени и дальше оттолкнемся от него, хм?

– Я…

Норкросс обернулся к дознавателю.

– Она же может говорить, верно?

– Пока что да, – пожал плечами тот.

– Хм-м, – сказал Норкросс, возвращаясь к пленнице. – Попробуем еще раз, ладно? Как. Его. Зовут?

– Да-а-а… Да-а-а…

Норкросс рассмеялся.

– О, тебе правда придется приложить усилия. Понимаешь ли, я знаю, что этот человек… скажем так, особенный. На нем метка Чужого. Подозреваю, ты знаешь, что это значит, не хуже моего. Мы не похожи на невежественные массы, необдуманно отрицающие существование магии и при этом сами лихорадочно молящиеся каждый вечер, чтобы Аббатство Обывателей уберегло их от зла. Мы с тобой знаем, что зло реально и ходит среди нас с клеймом ереси, выжженным на его коже, да?

Норкросс оскалился и схватил женщину за лицо, сжав щеки пальцами.

– Итак, заключим сделку. Ты назовешь мне его имя, а я позволю Алонсо избавить тебя от мучений. Что скажешь?

Губы женщины сдвинулись. Норкросс отпустил, и голова упала на грудь. Затем он наклонился, подставил ухо, и она прошептала.

– Да-а-а… Да-а-а…

– Ну же. Еще раз, с чувством, если можно.

– Да-а-а… Дауд. Его… зовут… его зовут… Дауд.

Норкросс выпрямился и хлопнул в ладоши.

– Превосходно! А теперь…

Дознаватель шагнул вперед, все еще очищая лезвие тряпицей. Он оглядел тело пленницы, потом поднял ее голову пальцем. Глаза женщины были открыты, но остекленели. Дознаватель вздохнул, затем провел бритвой по ее щеке. Рана тут же налилась кровью, но пленница ни издала ни звука и не пошевелилась.