Дэвид Гейдер - Маска призрака [litres]

Когда неимоверный грохот начал стихать, они заглянули туда, где совсем недавно располагалось хранилище филактерий. В темноте за клубами пыли мало что можно было разглядеть. Казалось невозможным, чтобы хоть что-то осталось здесь нетронутым… и чтобы женщина-голем уцелела в этой катастрофе. И тем не менее из глубины разоренного хранилища к ним приближалась знакомая исполинская фигура, громко хрустевшая разбитым стеклом.

Шейла вынырнула из облака пыли, с ног до головы осыпанная искрящимися осколками стекла… и широко ухмыльнулась.

– Это было на удивление приятно, – сообщила она.

Снизу по лестнице к ним приближался топот ног, сопровождавшийся громкими криками. Сюда бежали люди, и их было много.

Евангелина стиснула зубы, готовясь к бою. Сейчас прольется кровь.

У Коула затекли ноги. Он затаился во мраке, невдалеке от входа в темницы, и наблюдал за происходящим.

Будь он один, ему бы и вовсе не пришлось прятаться, но сейчас у него была спутница – женщина с коротко остриженными рыжими волосами, которую старуха назвала сестрой Лелианой. Слово «сестра», по всей вероятности, должно было означать «священница», но если так, то на священницу она ничуть не походила. Медная кольчуга, сапоги из черной кожи, почти доходившие до бедер, за спиной – вычурно изукрашенный лук. Коул никогда не видел лука с такой богатой отделкой. Судя по ее виду, в драке она чувствовала себя как рыба в воде. Разве бывают такие священницы? Об этом Коул понятия не имел.

С той минуты, как Евангелина и все остальные ушли, Коул и сестра не обменялись ни единым словом. Она сидела рядом на корточках, не сводя напряженного взгляда с храмовников. Коулу очень хотелось расспросить ее. Откуда она знает Винн? Знакома ли с Рисом? Он смутно помнил, что видел сестру рядом с женщиной в высокой шапке – в святом месте, где все пропахло благовониями; правда, тогда она выглядела совсем иначе.

Но разве это важно? Коул здесь не затем, чтобы спрашивать, а для спасения Риса. Тогда, в камере, Рис был совсем бледен и едва подавал признаки жизни. Его ранили в живот, и рана выглядела просто ужасно. Коул ничего не смыслил ни в снадобьях, ни в целительных заклинаниях, а то бы непременно попытался ему помочь. Если, пока он торчит здесь, Рис умрет…

Прошла, казалось, целая вечность, пока не случилось то, чего они ждали.

Сперва откуда-то сверху донесся звук, похожий на раскат грома, такой далекий, что Коул не был уверен, что ему не почудилось. Затем громыхание усилилось, и по по-толку пробежала дрожь. Комья слежавшейся пыли посыпались на пол, и храмовники тотчас всполошились. Они разом повскакивали, выхватив мечи, и принялись кричать друг на друга. Прежде чем они успели что-то предпринять, вниз по лестнице сбежал еще один храмовник. Он несся так, что едва не упал.

– На нас напали! – пронзительно закричал он.

– Напали? Кто? Где Лорд-Искатель?

– Не знаю!

Храмовники растерялись, и тут с высоты снова донесся грохот, только на сей раз это был взрыв. Он вывел храмовников из оцепенения. Один из них принял команду на себя. Приказав троим храмовникам остаться в темницах, он собрал прочих, и они сломя голову помчались к лестнице. Топот их удалялся, постепенно стихая, и тогда сестра наконец шевельнулась.

Она сняла со спины лук, наложила стрелу, но спускать тетиву не спешила. Лицо у нее было недовольное.

– Плохо, – пробормотала она. – Они оставили троих. Я надеялась, что их будет меньше.

– Разве трое – это много?

– Дело не в этом. Хватит и одного, чтобы привести в действие ловушки, а быстро прикончить всех троих будет… сложно.

Чуть заметно усмехнувшись, она подняла лук и, аккуратно прицелившись, натянула тетиву.

Коул положил руку ей на плечо.

– Я сам этим займусь, – сказал он.

Сестра глянула на него с любопытством, но возражать не стала. Коул встал. Никогда прежде он не поднимал руку на храмовника, но эти люди мешали ему спасти Риса, а Евангелина предупреждала, что времени у них будет немного.

Сжимая кинжал, Коул крадучись устремился по коридору к кордегардии. Он добрался до первого храмовника, немолодого солдата, который стоял неподалеку от входа. У него было загорелое, обветренное лицо, густые черные усы сбрызнуты сединой. Глядя сквозь Коула, храмовник беспокойно уставился на лестницу. При каждом отзвуке боя он вздрагивал.

– Еще один бунт, – проворчал он.

Храмовница с квадратной челюстью, в шлеме, который почти скрывал ее лицо, с отвращением помотала головой.