Елена Вахненко - Преображения

— Это не бред. Ты раньше, до недавнего времени, жил в нормальном полноцветном мире — том, что снится тебе. Эти сны — они сродни воспоминаниям… но воспоминания постепенно сойдут на нет… сотрутся.

— Побыстрей бы… — побелевшими губами пробормотал парень, оттягивая ворот рубашки, тот начал душить его.

— Ага, ты веришь мне? — ликующе сказал Людовик. Прищурившись, он всматривался в побледневшее и потное лицо Майкла. — Ты веришь, что я говорю правду… ты почти ПОМНИШЬ, я угадал?

Эти слова вывели парня из оцепенения. Майкл мог сомневаться, во что именно верит, но он точно знал, что помнит… и помнил он отнюдь не полноцветную мифическую реальность, а годы и годы, проведенные в красно-черно-белом мире.

«Как будто существует другой!» — едко подумал молодой человек, а вслух сказал:

— Нет, ты не угадал, — произнес он со сдержанным торжеством. — Я помню свою жизнь, все ее детали, все события… кроме, разве что, самых ранних.

— Это ложные воспоминания, хотя в какой-то мере и связанные с истинными, — последовал уверенный ответ.

— Удобная позиция, ничего не скажешь! — с сарказмом проговорил Майкл. — Ты аргументы приведи… доказательства.

— Не все можно доказать так сразу, — пожал плечами собеседник. — Но я попробую убедить тебя… или хотя бы вызвать сомнение.

Майкл нахмурился, что-то в интонациях голоса Людовика настораживало его, пробуждало странное чувство дежавю… Однако выказывать собственную неуверенность парень не спешил. Клондайкс и без того выглядел донельзя самодовольным.

— Попробуй, — произнес молодой человек, откидываясь на спинку стула и знаком подзывая официантку. Нервное напряжение снова пробудило в нем голод, слегка поутихший после солидного куска черничного пирога.

Людовик подождал, пока белокурая девушка с розовой кожей и темно-алыми глазами примет заказ (еще два кофе и порция миндаля в шоколаде), и только потом заговорил:

— Хочу высказать предположение. Вероятно, ты недавно сюда переехал… в этот город. Никого тут не знаешь… все родственники далеко, связаться с ними трудно.

Парня пробрал озноб, по коже забегали мурашки. Как, как Людовик умудрился снова угадать?! Подобная прозорливость была сродни чуду и потому пугала. Кто он, этот Клондайкс? Телепат? Ясновидящий? Просто очень проницательный человек? Нет, любая проницательность имеет свои пределы.

Внезапно Майкла осенило, и он с облегчением улыбнулся. Телепат, как же! Нет, все куда проще, проще и приземленнее.

— Ты что, навел обо мне справки? — уверенно осведомился он, убежденный, что угадал. Не так уж трудно, в конце концов, выяснить всю подноготную обыкновенного человека, не участвующего ни в каких секретных делах. — Зачем? Чтобы произвести впечатление? Почти удалось.

— Нет, я не наводил справки, — лениво возразил Людовик, принимая из рук официантки свою чашку кофе. — Просто именно так начинаются многие истории…

— Истории? Какие это? И как — именно так? — насупился Майкл, недовольный, что не сумел сбить спесь с высокомерного собеседника.

А тот с прежним скучающим видом растолковывал свою мысль:

— Я говорю об историях людей, подобных тебе, друг мой. Людей, которые волею судьбы очутились в этом вот мире.

— А раньше они, такие же бедолаги, как я, жили в другом мире? — не без яда уточнил парень, зачерпнув из вазочки горсть орешков и принявшись остервенело их грызть, почти не ощущая вкуса. — Позволь предположить: в некоем многоцветном… так?

— О, ты осмелел, — усмехнулся Людовик, глаза его залучились лукавством. — Даже выговорил вслух запретное слово…

Майкл покраснел:

— Я не трус, если ты на это намекаешь. Я просто осторожен и умен… в отличие от тебя, если на то пошло.

— Пускай так, — снисходительно допустил мужчина. — Так вот, отвечая на твой вопрос: да, ты раньше жил в нормальном многоцветном мире. И ты не один такой… вас много. И каждый прожил в той яркой реальности свою жизнь, получил свой опыт… несовместимый с окружающей убогой красно-черно-белой действительностью. А потому ваши воспоминания, как бы правильно выразиться? Они подстроились под нынешнии реалии. Изменились… согласись, гораздо удобнее заставить одного человека поверить, будто он одинок и переехал в новый город, чем перекраивать память нескольких людей, создавая новичку фантомных друзей «прошлого» — прошлого, которого, по сути, нет. Я понятно объясняю?

Майкл тряхнул головой, словно хотел тем самым избавиться от наваждения, вызванного пространной тирадой Людовика. Все, что он сказал, звучало дико, моментами слишком туманно… и пугающе знакомо. Каждая фраза Клондайкса вонзалась в Риверса незримым болезненным шипом, воскрешая хаотичные ассоциации. Парню чудилось, будто его ввели в некий транс, и интерьер кафе вдруг стал до странности ирреальным… напоминающим неудачные декорации. Возникло чувство, что, стоит протянуть руку и дернуть за невидимый шнур, и мишура спадет, обнажив истинную картину мира — возможно ту, о которой так настойчиво твердил Людовик.