Шеннон Чакраборти - Латунный город [litres]

Пальмы ломились от пухлых золотистых фиников, переспелые плоды усыпали землю, и по ним ползали муравьи. Чего Нари только не делала, чтобы дотянуться до фиников с пальм: трясла деревья, бросала в них камни, даже попыталась вскарабкаться по стволу (с плачевным результатом), но все было без толку.

Едят ли дэвы? Если едят, у него наверняка должно быть припасено что-нибудь съестное в этом его бездонном кафтане. Нари вернулась в рощицу. Солнце стояло высоко, палящее и знойное, и она пискнула, случайно ступив на раскаленный песок. Одному Богу ведомо, где сейчас были ее сандалии.

Дэв еще спал. Серая шапочка из-под тюрбана была надвинута на глаза, грудь размеренно вздымалась и опускалась в лучах уходящего света. Нари подкралась ближе, открыто разглядывая его, чего не рисковала делать ранее. Ветер разгонял струйки дыма по его кафтану, а от него самого шел душный жар, как от разогретой каменной печи. Завороженная, она придвинулась еще ближе. Ей стало интересно, похожи ли тела дэвов на тела людей: те ли в них кровь и жизненные соки, те ли биение сердца и работа легких. Или они насквозь состояли из дыма и весь их облик был простым миражом?

Закрыв глаза, она потянулась к нему пальцами и сосредоточилась. Лучше всего сейчас было бы прикоснуться к нему, но она не осмеливалась. Наверняка он принадлежал к числу тех, кто всегда просыпается в скверном настроении.

Через несколько минут она с подозрением бросила эту затею. Ничего. Ни стука сердца, ни струения крови и желчи. Она не чувствовала пульсации органов, не слышала искр и бурления сотен естественных процессов, которые поддерживали жизнь в ней и в каждом человеке на свете. Даже его дыхание было неправильным, а подъем его груди – фальшивым. Словно кто-то слепил из него, как из глины, человеческое подобие, но забыл вдохнуть в него огонь жизни. Он был… недоделанным.

Неплохо, впрочем, слепил… Нари задержала на нем свой взгляд и затаила дыхание, заметив на левой руке дэва зеленый блеск.

– Хвала Всевышнему, – прошептала она.

Огромное кольцо с изумрудом, достойным самого султана, красовалось на его среднем пальце. Камень сидел в оправе из простого старого железа, но Нари невооруженным глазом видела, что он был бесценен. Пыльный, но безупречно ограненный, без единого скола и пятнышка, наверняка он стоил целое состояние.

Пока Нари приглядывалась к кольцу, над головой у нее промелькнула тень. Она насилу оторвала взгляд от сокровища и тут же вскрикнула и спряталась в густых кустах.

Нари выглянула из листвы. Над оазисом пролетело неведомое существо, казавшееся огромным на фоне тонких деревьев, и приземлилось рядом со спящим дэвом. Оно смахивало на чью-то больную галлюцинацию, которую можно было описать как дикую помесь старика, зеленого попугая и комара. Ниже груди похожее на птицу, существо кивало головой, как курица, и вышагивало на толстых пернатых ногах с длинными когтями. Выше его кожа (если это, конечно, считалось кожей) была покрыта серебристой чешуей, которая переливалась при ходьбе, отражая свет заходящего солнца.

Оно остановилось и расправило свои руки-крылья в фантастическом блестящем оперении. Каждое перо цвета лайма было с нее ростом. Нари хотела выскочить и предупредить дэва. Существо разглядывало его, как будто не замечая Нари, что ее вполне устраивало. Однако если дэва убьют, она навсегда застрянет в этих песках.

Пернатый человек издал птичий звук, и у Нари все волоски на теле встали дыбом. От его трели дэв проснулся, избавляя Нари от принятия непростого решения. Он поморгал и заслонился ладонью от света, чтобы разглядеть, кто перед ним.

– Хайзур! – воскликнул он. – Слава Создателю, как я рад тебя видеть!

Тот протянул дэву свою изящную руку, и они по-братски обнялись. У Нари глаза на лоб полезли. Так это его дожидался дэв?

Вдвоем они устроились на ковре.

– Я прилетел, как только получил твой сигнал, – прокудахтал птицечеловек. Язык, на котором они говорили, был не дивастийским. Он был полон прерывистых стаккато и гортанных уханий, как птичий щебет. – Что случилось, Дара?

Дэв поник лицом.

– Лучше один раз увидеть. – Он поглядел по сторонам и остановил взгляд на укрытии Нари. – Выходи, милая.

Нари вспыхнула от негодования. Мало того что ее так легко обнаружили, так еще и отдают распоряжения, как собачонке. Но все-таки она развела в стороны ветки, вышла из кустов и присоединилась к ним.

Птицечеловек повернулся к ней, и у нее чуть не вырвался вскрик: серый тон его кожи напомнил ей о гулях. Он совсем не сочетался с его мелким, розовым и почти хорошеньким ртом и аккуратными зелеными бровями, сраставшимися посередине лба. У него были бесцветные глаза и седой пушок на подбородке.