Шеннон Чакраборти - Латунный город [litres]

Он покачал головой, начиная заливаться легким румянцем.

– Этого не должно было случиться. Ты находилась под моей защитой. Я не имел права прикасаться к тебе подобным образом.

– Вообще-то все было по обоюдному согласию.

Но как только эти слова сорвались у нее с губ, Нари вспомнила, что это она поцеловала его первой – дважды, – и с этой мыслью у нее внутри все сжалось от неуверенности в себе.

– Я… я ошибаюсь? – спросила она, сгорая со стыда. – Ты не чувствовал того же, что и я?

– Нет же, – поспешил успокоить ее Дара. Он встал перед ней на колени, сокращая расстояние между ними. – Пожалуйста, не думай так. – Он взял ее руку в свою и крепко сжал, когда она попыталась вырваться. – То, что я не должен был этого делать, не значит, что… – он сглотнул. – Это не значит, что мне не хотелось, Нари.

– Тогда в чем проблема? Ты не женат, я не замужем, мы оба – Дэвы…

– Но я не живой , – оборвал ее Дара. Со вздохом он выпустил ее руку и встал с колен. – Нари, я не знаю, кто освободил меня из рабства. Не знаю как. Но я умер: я утонул, ты сама видела. На сегодняшний день от моего тела остался только прах на дне древнего колодца.

В груди Нари закипало глупое, бестолковое чувство, и ей хотелось горячо отрицать все его доводы.

– Мне все равно, – уверяла она. – Для меня это неважно.

Дара покачал головой.

– Это важно для меня. – Его тон стал умоляющим. – Нари, ты же знаешь, что говорит народ. Тебя считают чистокровной дочерью одной из величайших целительниц в истории.

– И что?

Всем своим видом он просил у нее прощения за свои слова, когда ответил:

– То, что тебе нужны дети. Ты заслуживаешь иметь детей. Целый выводок маленьких Нахид, которые будут ловко лазить к тебе в карманы и лечить болячки. А я… – Его голос сорвался, и он отвел взгляд. – Нари… во мне не течет кровь. Я не дышу… я уверен, что не смогу дать тебе детей. С моей стороны было бы безрассудно и эгоистично даже пытаться. Выживание твоего рода слишком важно.

Она захлопала глазами, опешив от его слов. Так вот в чем было все дело? В выживании ее рода?

Ну конечно, всегда же все дело в этом. Способности, которые когда-то спасали ее от прозябания на улице, стали ее проклятием. Эта связь с давно погибшими родственниками, которых она никогда не знала, отравила ее жизнь. Нари похитили и протащили через полмира, чтобы здесь она стала Нахидой. Ради этого ее фактически заточили во дворце. Ее временем распоряжалась Низрин, ее будущее планировал король, а теперь еще и дэв, которого она…

Которого ты что? Любишь? Ты совсем идиотка?

Нари резко встала, злясь уже не только на Дару, но и на себя. Больше она не будет проявлять слабость перед этим мужчиной.

– Если так распорядится судьба, то и Мунтадир вполне подойдет, – заявила она с легкой истерикой в голосе. – Кахтани – семья плодовитая. И приданого у них хватит, чтобы сделать меня самой богатой женщиной в Дэвабаде.

Она как будто пощечину ему влепила. Дара отшатнулся, а она развернулась на пятках.

– Я возвращаюсь во дворец.

– Нари… Нари, стой . – Через мгновение он уже перегородил ей выход. Она начала забывать, как быстро он двигается. – Пожалуйста. Не уходи. Дай мне объяснить…

– Иди ты к черту со своими объяснениями, – накинулась она на него. – Ты всегда так говоришь. Сегодня ты тоже обещал мне именно это, ты не забыл? Ты обещал рассказать о своем прошлом, а не выгуливать меня перед жрецами и уговаривать выйти за другого. – Нари протиснулась мимо него. – Так что оставь меня в покое.

Его пальцы обхватили ее запястье, и он не дал ей сойти с места.

– Хочешь знать о моем прошлом? – зашипел он угрожающим шепотом. – Хорошо, Нари, слушай. Меня изгнали из Дэвабада, когда я был немногим старше твоего Али, выгнали из родного дома за то, что выполнял приказы, отданные мне твоей семьей. Вот как я уцелел в войне. Вот почему меня не оказалось в Дэвабаде, чтобы спасти мою семью от истребления, когда джинны вломились в наши ворота.

Он отпустил ее. Его глаза сверкали.

– Остаток жизни – очень короткой, кстати, жизни – я провел в борьбе с той самой семьей, к которой тебе так не терпится примкнуть, с теми, кто готов был стереть все наше племя с лица земли. А потом меня нашли ифриты. Я никогда не испытывал такого… такого, как с тобой , – его голос надломился. – Думаешь, мне сейчас легко? Думаешь, мне нравится представлять твою жизнь с другим?

Его сбивчивое признание, ужасные события, которые он описал, усмирили ее гнев, а беспредельная скорбь, написанная у него на лице, тронула ее, несмотря на ее обиду. Дара хотя бы ответил на вопрос о том, отвечает ли ей взаимностью.