Шеннон Чакраборти - Латунный город [litres]

Дараявахауш почти загнал его в угол, когда вдруг неожиданно отступил в сторону и опустил зульфикар. Любуясь лезвием, он вздохнул.

– Ах, как же я скучал по этому… У мирного времени есть свои преимущества, но ничто так не тешит слух, как звон оружия, когда оно скрещивается с оружием врага.

Али воспользовался паузой и перевел дыхание.

– Я не твой враг, – процедил он сквозь зубы, хотя и сам не верил сейчас в эти слова. – Война окончена.

– Мне все это говорят.

Афшин отвернулся и зашагал через всю комнату, намеренно подставляя свою незащищенную спину. Пальцы Али на зульфикаре так и чесались. Он подавил страстное желание атаковать джинна. Дараявахауш не стал бы так раскрываться перед ним, если бы не был уверен, что сможет выдержать оборону.

– Это твой отец мешает нам встретиться? – спросил Афшин. – Я сначала удивился, как это он так легко согласился выпустить меня из города, даже дал под залог своего первенца. А теперь мне не дают увидеться с моей бану Нахидой. Мне сказали, к ней очередь на прием.

Али ответил не сразу, смутившись внезапной переменой темы.

– Мы не ждали твоего возвращения. А она занята. Может…

– Приказ исходил не от Нари, – вспылил Дараявахауш.

Али почувствовал, что в зале стало жарко. Фонарь напротив него разгорелся с новой силой, но Афшин ничего не замечал. Он не сводил глаз со стены. Именно там хранилось оружие – сотни разнообразных видов смерти, подвешенные на крюках и цепях.

Али не удержался.

– Присматриваешься к бичу?

Дараявахауш повернулся к нему. Его зеленые глаза светились от ярости. Ярко светились. Али никогда не видел ничего подобного, хотя Афшин был не первым освобожденным рабом, которого он повстречал. Он снова покосился на пылающие факелы, в которых остервенело плясал огонь и как будто тянулся к бывшему рабу.

Блеск ушел из его глаз, и остался холодный расчет.

– Слышал, твой отец хочет выдать бану Нари за твоего брата.

У Али отвисла челюсть. Когда Дараявахауш успел прознать об этом? Али поджал губы, пряча свое изумление. Не иначе Каве ему рассказал. Огнепоклонники так шушукались, когда вошли в тренировочный зал, что Али не удивится, если Каве растрепал ему все государственные секреты.

– Тебе это старший визирь сказал?

– Нет. Это ты мне сказал. – Дараявахауш помолчал, наслаждаясь шоком на лице Али. – Твой отец – деловой человек, и этот брак станет дальновидным политическим ходом. К тому же все отмечают твою набожность, но Каве говорит, вы много времени проводите вместе. Это было бы верхом неприличия – если только ты не относишься к ней как к будущему члену семьи.

Али молчал. Ему стало жарко от стыда. Отец убьет его, когда узнает, что он так опрометчиво проговорился.

Он лихорадочно соображал, как можно сгладить эту ситуацию.

– Бану Нари – гостья в доме моего отца, Афшин, – начал он. – Я проявляю гостеприимство. Она хотела научиться читать – едва ли в этом можно усмотреть что-то непристойное.

Афшин подошел ближе. Он уже не улыбался.

– И что ты научишь ее читать? Гезирийские летописи, которые изображают ее предков демонами?

– Нет, – возразил Али. – Она хотела узнать про экономику. Но не сомневаюсь, ты успел забить ей голову сплошным враньем о нас.

– Я говорил ей правду. Она имеет право знать, что ваш народ украл ее престол и чуть не уничтожил весь наш мир.

– А как насчет твоей роли в этой войне? – с вызовом спросил Али. – Об этом ты ей тоже рассказал, Дараявахауш? Она знает, за что тебя прозвали Бичом?

Повисла тишина. И тогда впервые за все время, как Афшин ввалился в этот зал с самодовольной ухмылкой и смеющимися глазами, Али прочел в его глазах неуверенность.

Она не знает. Али и сам подозревал это, хотя Нари старательно обходила тему Афшина в его присутствии. Как ни странно, Али испытал облегчение. Они общались уже несколько недель, и Али нравилось проводить с ней время. Ему было бы неприятно думать, что его будущая невестка предана такому чудовищу, даже зная всю правду о нем.

Дараявахауш пожал плечами, хотя в его глазах читалась угроза.

– Я выполнял приказ.

– Это неправда.

Афшин вскинул бровь.

– Неправда? Тогда расскажи, что пишут обо мне ваши историки-пескоплавы.

Али как наяву слышал предупреждающий тон отца, но решил говорить начистоту.

– Во-первых, они рассказывают про Кви-Цзы. – Мускул дрогнул на лице Афшина. – И ты не выполнял ничьих приказов с того момента, как Дэвабад пал и Совет Нахид был свергнут. Ты возглавил восстание в Дэвастане. Если эту повальную скотобойню можно назвать восстанием.