Анна Филатова - Что-то придется менять [СИ]

— Ничего не могу обещать, Забини. Мне, знаешь ли, лень. Может, жизнь сама накажет идиота.

— Ну-ну, — хмыкнул Забини, вставая. Не поверил. Ну и правильно. Гермиона даже не старалась быть убедительной.

После обеда Гермиона принялась за домашнее задание, но через некоторое время поняла, что какая-то мысль крутится в ее голове, мешая полностью сосредоточиться на работе. Отловив и рассмотрев эту мысль, Гермиона крайне удивилась. Оказывается, она ждала, что Гринграсс тоже к ней зайдет.

Но это смешное ожидание, если подумать. В конце концов, они с Гринграсс не подруги и даже не приятельницы, и в отличие от Забини, Дафна достаточно терпелива, чтобы удовлетворить свое любопытство потом, когда Гермиону выпустят из Больничного Крыла (по словам мадам Помфри, это могло случиться уже завтра). Ни к чему ждать визита, которого не будет. Решив так, Гермиона отмахнулась от всех этих нелепых ожиданий и наконец-то погрузилась в учебники.

Но Гринграсс все-таки пришла. Ближе к вечеру она тихо прошла к кровати Гермионы, нерешительно остановилась возле стула для посетителей и после некоторых колебаний все-таки села.

— Малфой идиот, — заявила она. Гермиона вопросительно посмотрела на нее. — Я бы на его месте роняла тебя не на сам стадион, а на трибуны, наверняка ты над ними тоже пролетала.

— Да, не сомневаюсь, ты бы все сделала хорошо и сразу насмерть, — кивнула Гермиона. — Я запомню, что не стоит летать, если ты поблизости.

— Конечно, насмерть. Какая радость в том, чтобы ждать от тебя страшной мести? Кстати, страшная месть будет?

— А что, Малфой интересуется?

— Нет, это я интересуюсь.

— А тебе зачем? — подозрительно спросила Гермиона.

— Да так, подумала, давно никому гадостей не делала. Так что, если что, можешь обращаться.

Дафна вышла, а Гермиона в недоумении разглядывала собственную руку. Пальцы слегка покалывало, а она никак не могла понять, почему. Только минут через пять она поняла: перед тем, как уйти, Гринграсс на мгновение дотронулась до ее руки.

По законам драматургии

Скоро должен начаться сюжет.

«Не дождутся, — сердито думала Гермиона, возвращаясь из Больничного Крыла в слизеринскую Гостиную. — «Ответ» им подавай. То есть, вот я что-нибудь Малфою сделаю, это свяжут со мной и попытаются доказать мое участие. А если я все сделаю достаточно аккуратно для того, чтобы со мной происходящее не связали, то я, получается, ничего как бы и не сделаю, никак не «отвечу», поскольку никто не будет об этом знать. Нет уж, пусть в эти свои игры в «вопрос-ответ» играют сами. Провокаторы».

Небольшая часть ее сознания считала, что это говорит не трезвый расчет, а ее трусость и нежелание совершать поступки, за которые, возможно, придется отвечать. Но от этих мыслей Гермиона быстро отмахнулась. Она Гриффиндорка, что ли, чтобы отвечать за что попало и брать на себя ответственность? Ее и так периодически пытаются призвать к ответу за ее происхождение. Похоже, на Слизерине искренне предполагают, что она должна испытывать по этому поводу то ли неловкость, то ли и вовсе вину и муки совести, но ничего подобного у Гермионы так и не развилось. И даже обидное ругательное слово «грязнокровка» из страшного оскорбления превратилось для нее в простую констатацию факта. Ведь если «грязнокровка» — это волшебница, родившаяся в семье маглов, то да, это она и есть, и совершенно не важно, как это называется.

— Грязнокровка! Ты все-таки вернулась! А мы надеялись, что на факультете наконец-то станет чисто, — голос Панси Паркинсон громко и неожиданно прозвучал у нее над ухом, когда она зашла в спальню и присела около сундука с вещами. Гермиона с трудом подавила естественный порыв вздрогнуть. Вместо этого она сделала то, что успела придумать, пока лежала в Больничном Крыле: испуганно подскочила и громко взвизгнула «Ступефай!» Луч заклятия, повинуясь движению Гермионы, ушел вверх и в сторону на значительном расстоянии от левого плеча Панси. Гермиона не была уверена, что смогла бы попасть заклинанием точно в цель, но уж в том, чтобы в цель гарантированно не попасть, никакой сложности не видела.

— Ох, Мерлин! Панси, это ты. Прости, пожалуйста! Ты так неожиданно подошла… Это падение с метлы совсем расшатало мне нервы.

В дверях спальни показались лица нескольких старшекурсников, привлеченных шумом. Из-за полога соседней кровати высунулась Гринграсс. Паркинсон, оторопевшая было от пролетевшего мимо нее заклинания (значит, зря декан распекал Гермиону за тупость, не она одна уклоняться от проклятий не научена!), наконец-то смогла вздохнуть — и, конечно, тут же разразилась возмущенными воплями: