Сергей Плотников - Рубежник (СИ)

– То есть ваша обязанность – вовремя завопить “всё пропало”, а до этого пусть дежурные на стенах отдуваются? – не сразу переварив мой ответ, с места с угрозой в голосе переспросил меня десятник шестых. Н-да, совсем дурак. Обострить решил. Ну-ну. На Земле этот фокус ещё прошёл бы – накачанный тип с бандитской рожей сам по себе отбивает желание лишний раз нарываться. Но здесь мы все такие… даже если кое-кто и не выглядит как боец.

– Если отбросить все подробности… то да, – нагло улыбнулся я ему. Подождал, пока тот откроет рот для ответной реплики, и добавил, не дав и слова сказать: – В дневное время, конечно. Ночью на наблюдательный пост на вышке ложится функция основного пункта контроля прилегающего к укреппункту пространства. Просто потому, что кроме личного состава моего десятка в темноте никто не видит . О том, что, по моему мнению, количество наблюдателей на вышке недостаточно как в дневное, так и в ночное время, и о необходимости усиления высотного поста мною был своевременно подан соответствующий рапорт.

Есть у некоторых руководителей такой способ разбираться в ситуации: столкнуть подчиненных лбами, чтобы отстаивали свои точки зрения, а потом просто слушать, кто чего интересного скажет. Мерзкая с одной стороны тактика, а с другой – весьма действенная. Я сам так никогда не делал – нужен особый склад характера, чтобы так поступать. Но вот противодействовать научился. Как выяснилось, мой вынужденный оппонент тоже, зря я его сходу записал в дураки. Может, опыта службы в Рубежниках у бывшего наёмника было не больше, чем у меня, но и в десятники его определили не просто так. Мужик всё понял – и скис.

Шах и мат: я напомнил о незаменимости своего десятка – раз, и два – о том, что вовремя сигнализировал о проблеме. То есть решать вопрос должны были офицеры, а нам спорить о том, кто больше виноват, не имело смысла. Но вопрос “вины” капитан и лейтенант, конечно, решат за закрытыми дверями и между собой – причём я уверен, что Фомоза и тут вовремя подал мой рапорт начальнику. В общем, никто не виноват… кроме “стрелочника”. Потому что кто-то должен быть виноват. Ничего личного, мужик, просто волшебная сила вовремя поданной бумажки в действии, только и всего.

– Достаточно, – махнул рукой Басс и походя пнул оказавшегося крайним подчиненного: – сержант шестого десятка, вы свободны. Вопрос о вашем неполном служебном соответствии будет рассмотрен позднее.

– Переходим к опросу командиров других десятков, – тут же среагировал Фомоза. – руководители медслужбы и кухни, можете приступать к выполнению своих обязанностей. Сержанту десятка разведки и командиру интендантской службы остаться – после окончания основного разбирательства мы рассмотрим жалобы на умышленную порчу имущества.

Вот… крыса! Хорошо, что я ждал чего-то подобного. И ведь хватило же времени у сволочи.

– Я готов, – удовлетворенно улыбнулся я кладовщику, доставая из-за пазухи толстую стопку листов, свёрнутых в трубку. – Я за то, чтобы решить все вопросы сразу.

Вот тебе, скотина. Теперь сиди как на иголках. Поговорим про отсутствующие лампы, про стёртую маркировку на таре, и про перекрытые световые окна. И отсутствие сопротивления тварям припомню – как и его следов. И другие проблемы. Недаром я ночь не спал, взбадривал себя Жизнью. А память у меня хоро-ошая!

Шесть часов спустя я вышел в серые зимние сумерки и с наслаждением повёл плечами. Стихия стихией, но у всего есть предел. Надеюсь, сегодня ночью больше одной тревоги не будет… Почувствовав направленные на себя чужие взгляды, я обернулся… и увидел поспешно возвращающихся к своим делам рядовых. Судя по выражениям лиц, обсуждали они меня. Ну да, застава же: каждое происшествие становится достоянием слухов мгновенно. Никаких новостей не надо: все всё про всех знают. Ну, почти. Только офицеры под табу, да и то, так, условно. А тут я так отличился по полной программе со своей “войной на складах”. Маг Жизни, который туда-сюда огнём на руке размахивал и двух тварей лично к стенам пришпилил. Пусть и овец – тут многие уже на себе испытали, что безобидных изменённых не бывает…

Я криво улыбнулся: отличился. Впрочем, такая слава лучше, чем никакой. В следующий раз меня будут лучше слушать, и это – хорошо: уж какой-никакой, но я – профессионал в охоте на чудовищ. Да и свои теперь получше относиться будут… так, это что ещё за чувство? Секунд, наверное, пять я пытался понять, что же такое ощущаю, и только потом дошло: связь печатей активировалась. Крылатый курьер вернулся! Чёрт. Я тут уже месяц! Ну, почти месяц – девочки, видать, не утерпели и послали ящерицу-почтальона в конце календарного месяца, хитрюги. Тепло, зародившееся в сердце, почти физически ощутимо растеклось во все стороны. Всё ерунда, прорвёмся. С таким тылом, с моими любимыми за спиной, я никогда не проиграю каким-то там жизненным трудностям. Пять месяцев – и подам запрос на перевод в логисты. И пусть все идиоты, умудряющиеся устраивать корпоративные разборки едва ли не на линии фронта, сгорят синим пламенем!