Владимир Ильин - Напряжение 4 [СИ]

Дочь же стояла посреди комнаты в сером платье, повернувшись лицом к окну.

«Живая», – выдохнул отец, и прикусив губу, попытался представить, как начать тягостный разговор.

– Что этот подлец задумал на этот раз? – Безжизненно спросила дочь.

– Дорогая, я вынужден просить у тебя прощения. Но не торопись меня проклинать. – Остановился Еремеев у самого порога и понурил плечи.

Не так он представлял момент выдачи старшей дочери замуж.

– Не жалей меня, отец. Кого он решил за меня сосватать? Убогого? Скопца? Серую ослицу?

– Все несколько хуже, – печальным голосом поведал он. – Самойлов посватался к тебе сам. Извини, но он хитростью выманил у меня согласие.

Девушка посмотрела за окно – как летает хитрость в пятисотрублевых купюрах по двору. А затем отчаянно выдохнула, словно сбросив тяжеленную ношу с плеч.

– Ну наконец-то.

Во времена, когда атомные часы на орбите планеты будут определять секунду по периодам электромагнитного излучения в стабильном изотопе атома цезия, а ученые научатся корректировать зрение лазером с импульсом в пять фемтосекунд, все еще останутся два неведомых и непостижимых никакими хронометрами явления: это то, сколько на самом деле длятся «пять минут» на скоростях близких к скорости света, и как долго могут длиться обещанные «пять минут», если переодевается девушка.

– Пять минут, господа, – вымученно улыбаясь, пробормотал Еремеев шестерым князьям, вновь торопливо возвращаясь внутрь дома.

Приходил он уже третий раз, и всякий раз эти пять минут оставались неизменными, а вот лицо отца семейства обретало оттенки обреченности.

На второй раз вместе с ним, вежливо поклонившись, ушли обе служанки, что закономерно усугубило ситуацию – всю еду съели, а новую нести стало некому.

С разговорами как-то не ладилось: уж слишком хорошим был момент, чтобы портить его обсуждениями любой политической или экономической ситуации. Потому что хорошее для одного непременно окажется неприятным событием для другого, а добродушное замечание запросто может быть воспринято насмешкой. Уж слишком разными были интересы людей, глубоко повязанных как с политикой, так и с экономикой – кому произвол императора, а кому пролоббированный за немалые деньги законопроект; кому – наглое повышение цен и искусственный дефицит, а кому и сверхдоходы…

Вспоминать прошлое – тоже не самая лучшая идея для тех, кто имел в прошлом куда больше причин для ссоры, чем приятных воспоминаний. Светлые моменты, впрочем, тоже были – но так получалось, что общими они были максимум у двух отдельно выбранных князей из шести, да и как-то так получалось, что удовольствие в те давно минувшие дни было получено за счет остальных присутствующих…

Оставались три вечные темы, которые вряд ли могут рассорить: еда, женщины и погода. Но обсуждать первую в гостях мешало воспитание, а вторую – уважаемый возраст и князь Давыдов, которому точно найдется, что сказать и добавить – а прослушивание многочасовой лекции о московских красотках не входило в планы окружающих.

Впрочем, сейчас князь Давыдов был тих и с пьяной сосредоточенностью смотрел в экран своего сотового телефона, медленно, но уверенно набирая на нем какой-то текст.

– Василий Владимирович, что-то случилось? – Проявил вялое любопытство князь Галицкий.

– Публикую сообщение о сватовстве в инстаграм. – пробубнил тот.

– Так вы блоггер, ваше сиятельство? – Скрыл усмешку Яков Савельевич за бокалом с апельсиновым соком, который взял в руки и пригубил.

– Кто? Я?! Я – гусар! – Возразил Давыдов с возмущением. – Этот… Бьюти-гусар!

Остальные с легким чудачеством были более-менее знакомы, потому не обратили внимание. Разве что Шуйский, как близкий друг, знал, что появление инстаграма в мире Давыдов полагал лично своей заслугой, как ответ на жаркие и истовые молитвы увидеть всех женщин мира в неглиже. Тем более, что созерцание женской груди, по словам всех известных специалистов, весьма положительно сказывалось на здоровье сердечной мышцы – а был князь немолод, оттого за здоровьем следил каждый день.

– Новость, безусловно, выйдет выдающаяся, – вежливо продолжил Галицкий. – Абсолютный рекорд выкупа на моей памяти. Бывали, конечно, брачные контракты и на более значительные суммы, но чтобы так – выкинуть на землю… – Задумчиво посмотрев за окно, он оставил фразу повисшей в воздухе.

– Многие молодые люди в столице посчитают это вызовом, – поддержал Долгорукий. – Планкой, которую стоит преодолеть.