Лейн Бросс - Судьбы

Внутри мрамора чередовались изображения: огромное количество смеющихся подростков. Вечеринка. Мерцание крошечных фонарей — морской порт, виднеющийся вдали. Лодки, раскачивающиеся в тёмной воде. Затем двое целующихся людей.

Коринфии были непонятные подобные вещи — совпадения, случайные встречи, романтика. Смерть была чище, яснее. Но любовь? Эти понятия ускользали от неё и смущали. Но её работа заключалась не в сомнениях, она просто должна была выполнять свои обязанности.

— Вечеринка будет забавной, — сказала Миранда с улыбкой. — Ты же подросток, ты должна знать.

Коринфия понимала, что Миранда поддразнивает ее. Она не была похожа на людей, с которыми имела дело.

Миранда сжала ее плечо.

— Ты можешь одеть одно из своих новых платьев.

Сколько бы сторон этого мира Коринфия не считала отвратительными — постоянный шум, резкий аромат человеческого отчаяния, но всё же была одна вещь, которая по-настоящему нравилась ей. Это то как люди одевались: красочные модели одежды и обуви, сверкающая бисером бижутерия, украшенные драгоценными камнями браслеты, ожерелья, кольца.

В Пираллисе все Судьбы выглядели одинаково. Они носили белые платья из лепестков цветов. По стандартам Пираллиса Судьбы были красивы. Но людям нравились цвета. И Коринфия осознавала, что она разделяла их мнение.

Однако не с самого начала. Сначала, этот мир казался ослепительным и беспорядочным. По началу, Коринфия носила пару очков, сделанных из черепашьего панциря, куда бы она не пошла в Сан Франциско — даже в самые туманные, тёмные дни, и даже не смотря на то, что линзы тогда были слишком велики для её небольшого лица. Но это была лишь одна из множества едва заметных вещей, что поменялись в Коринфии в течении прошедших десяти лет. Со временем, она каким-то образом приспособилась к солнечному свету, гулу постоянного движения и к яркому освещению. Её глаза стали менее чувствительными. Позже, она даже осознала, что ей нравилась возбуждающая энергия утра; тихие, ровные лучи полуденного солнца; долгий, открытый зевок вечера; тёмная тишина полночи.

Она не просто приспосабливалась к Гумании — она вливалась в этот мир. Принимая всё больше и больше людских особенностей. Даже возможно, подумала она с внезапной острой болью, становилась одной из них. Но пребывание здесь, в этом мире, всё еще причиняло ей боль; она по-прежнему чувствовала почти постоянную тоску по Пираллису.

Она закрыла глаза, прогоняя прочь все мысли.

— Ты выглядишь уставшей. Ты вышивала в саду в последнее время? — спросила Миранда.

— Нет, — признала Коринфия.

— Тогда иди. Я буду здесь, когда ты вернёшься. — Она изящно обошла вокруг стола в центре комнаты. — И принеси мне пригоршню ихинасии и несколько лепестков Брахмы Кемэл.

Вышивание. Это было их собственное слово, носившее значение, известное только Миранде и Коринфии. Будучи Судьбой в Пираллисе, Коринфия была привязана к миру, окружавшего её. Воздух, небо, растения — всё обладало энергией, силой, насыщающей тело. Но в Гумании, земля причиняла боль. Первый раз, когда она тайно попыталась извлечь силу из неё, боль была столь невыносимой, что она парализовало её на несколько дней. Её убедили, что она наказана.

Но Миранда ухаживала за маленьким, давно заброшенным садом в северной части круглой пристройки, который она вернула к жизни. Здесь расцветали цветы и зелёные листья тянулись к солнцу. Его великолепие влекло Коринфию, и когда она обнаружила его, она распростёрла руки по поверхности земли, чувствуя лёгкую вибрацию, исходящую снизу. Она вонзила свои маленькие пальцы в землю, надавливая достаточно сильно, чтобы почувствовать холодную почву, заполняющую прорезь между ногтями. Постепенно, её чувства усилились. Вибрация становилась всё громче и переросла в мягкое, нарастающее гудение.

Жизнь пульсировала из-под земли, слабо сначала, и проникала в её тело. Коринфия всё еще могла чувствовать боль деревьев и растений за пределами этого маленького, защищённого места, но она была приглушенной. Тем не менее, облегчение было неописуемым. Она могла слышать жужжание пчёл, могла уловить запах изысканных кустов роз, растущих по краям сада, могла чувствовать биение земли, мурлыкающей под её пальцами.

Она казалось вечность сидела там прежде, чем Миранда нашла её.

— Что ты делаешь? — У Миранды была та же загадочная улыбка, которую Коринфия видела столько раз.

— Я…Я просто… просто вышиваю.

— Вышиваешь?