Марик Лернер - Всадник на чужой земле

— Здесь слишком много крови. Могут прийти крысы. От стаи в одиночку не отобьешься.

Ага, подумал, а с ней будет проще. Нет, визжать не станет, не там воспитывалась, но пользы не особо. Силенок маловато. Надо бы и ей соорудить что-то вроде моего хотокона. Проблема — что с ним еще обращаться надо уметь. Не зря до сих пор с собой не брал на охоту.

— Стоит ли рисковать теперь, идя с такими ценностями в одиночку?

Вот основная часть, извлеченная из тела турпалиса, могла потянуть на очень солидную сумму, даже по меркам Дна. Точнее, прознай кто-то о добыче — вся округа устроит охоту. Здесь иной раз убивали за хорошую обувь, не то что десяток паев. За аркот каждый первый родную мать продаст и брата зарежет. Этим и хорош Псих. Он свою часть соглашения выполнит, и подляны ждать не стоит. А вот куда денет полученное и сколько поимеет, лучше не задумываться. Раз в десять больше — почти наверняка. Но глупо ныть, когда в любом другом месте и вовсе, кроме ножа в бок, ничего не получишь.

— Бесполезно отговаривать, да?

— Молчи, женщина, — сказал я полушутя. — Твое дело тяжести носить, а мне положено драться и спать в промежутках.

На самом деле на Дне для представителя сильного пола есть где развернуться. Торговля, воровство, грабежи, работа по найму в качестве убийц, вступление в одну из банд. Особам противоположного пола обычно предусмотрено лишь одно занятие, и не стоит пытаться действовать на одном уровне с мужчиной — прибьют, даже не задумываясь.

— Хоп. — Слово страшно неоднозначное, применяют во многих случаях. Согласие, подтверждение, уверение в заключении сделки, просто «ладно». — Двигай. И не забудь провериться.

Дорога была прекрасно знакомой и многократно пройденной. Зачем и почему Псих со мной, неумехой, возился больше года, когда я очнулся в грязной канаве, так до меня и не дошло. Господин Арсеньев очень правильно сказал на инструктаже: для полного внедрения требуется бессознательное состояние. Как оказалось, это отнюдь не сон. Парню крепко дали по башке, и если бы не притворяющийся немощным дедушка, притащивший его тело к себе, вряд ли я пережил бы первые дни. Одно дело присутствовать где-то на задворках сознания в качестве зрителя, когда действует реальная личность, и совсем иное — подменить практически умершего Гунара. Думаю я почти по-прежнему, однако часть воспоминаний — его, и мышечная память тоже. Стоит отвлечься — и руки сами делают привычное ему, но совершенно незнакомое мне. А иногда и реакции выдают. Всегда был выдержанным и спокойным, а тут иной раз натурально бешусь.

Может, мозги у нас и работали на одной волне, однако в реальности все оказалось непросто. Тело не слушалось, в мозгах полная мешанина. Дикий коктейль из собственных воспоминаний и памяти полученного тела. Более или менее устаканилось лишь через пару недель, а в первые дни едва доползал до заменяющей туалет дырки в полу, не говоря уже о добывании пищи. И в результате получился достаточно странный гибрид из двух человек.

Он уже не был прежним не только в физическом смысле, но и ментально. Причина отнюдь не в знании реалий окружающего мира, хотя без этого долго не протянул бы. Как раз Гунар ничем порадовать меня об Ойкумене не способен. Его мировоззрение ограничивалось родной деревней, небольшой порцией религиозных сведений и очень малыми знаниями сверх тамошних работ и воинских тренировок. Урожайность риса и некой культуры под названием купинбор, подозрительно напоминающей по вкусу и виду картошку, но используемой исключительно для кормежки скота, не особо волновала, зато происхождение из воинского сословия было очень даже полезно, как и умение обращаться с оружием.

Гунару было до попадания в канаву где-то двенадцать-тринадцать лет. Много не много, но определенные навыки он приобрел. Отец воспитывал его соответствующим образом с седьмого года, и уж один на один обычного мужика, имея кинжал в руке, парень уделал бы без особых сложностей и тогда. Крайне полезное умение.

А наверху было нечто вроде древней Индии. Причем без всяких шуток. Достаточно грубо нарисованная карта заверяет: очертания континента чересчур похожи, включая остров на юге, чтобы это оказалось случайностью.

При этом названия и народы ничего общего не имеют со знакомыми мне. Никто здесь не подозревает о Бенгалии или Шиве с прочими Кришнами. Тут явно иная история, хотя некие общие черты, возможно присущие человечеству вообще, заметны. Существовали четыре главных сословия — жрецов, воинов, еще обобщенно называемых хозяевами: землевладельцев, торговцев, скотоводов, ремесленников, — и низших: слуг, безземельных крестьян, разнорабочих. Были еще и стоящие вне сословий сэммин — подлые люди. К ним относились нищие, воры, бродяги, странствующие артисты, бывшие и нынешние рабы и другие схожие категории, экономически и социально деградировавшие представители других сословий.