Ричард Артус - Последний военный демократ [СИ]

— Ты, где был? — Набросился на меня Жила.

— В лесу спал, — Опешил я, от такого напора.

— В лесу он спал. Тебе что, место, что я приготовил, не понравилось, что ты по лесу шастаешь?

— Да, успокойся ты.

— Ну, правда Жила, уснул человек в лесу, с кем не бывает. — Поддержал меня Вадим.

— А вы, чего такие взъерошенные, случилось что?

— Да нет, просто Жила тут шум поднял, что ты пропал. — Улыбнулся Вадим. — А зачем, ты в лес поперся?

— Да, фиг его знает. Не спалось, думаю, пойду, прогуляюсь, огляжусь, да и свалился под кустом. Слушайте, а у нас случаем, пошамать, нет ничего?

— Как нет, есть. Еще вчера, бабы с крепости наготовили, хлебов знатных напекли. Только, есть некому было, позасыпали все.

Зато сейчас, с самого, утра животы хлопцы набивают. Гнездило молодец, расстарался на совесть.

— Так чего, я тут с вами лясы точу, у меня уже барабаны в желудке играют, ну вас, я есть хочу.

Махнул, я рукой на Вадима с Жилой, и чуть ли не бегом, припустил к лагерю.

Я, с удовольствием уминал вторую миску каши, щедро приправленную мясом. То, что это была конина, меня нисколько не смущало. Мясо, оно и есть мясо, ну да, с лошадей, погибших на переправе, так я не брезгливый, еще недавно и сырое ел. Если, вырезать кусок успевали.

— Ну, как вам угощение, уж мы старалися, не обессудьте, если что не так, — проговорил, подошедший к нам Гнездило.

— Вы, люди добрые, из каких местов будете? А то ить, вчерась попадали все, сном мертвецким, и спросить, некого было. Не, я вижу, что из земли нашей, так ведь, Русь велика. — Скороговоркой вещал староста.

— А, не все ли тебе равно. — Пожал плечами Вадим.

— Это, конечно так, но просто, куда вы потом пойдете?

— Сначала в Киев, а потом кто куда, мы из разных племен.

— А это, в Киев через Переяславль пойдете. Может, и наш обоз, с кой каким скарбом, возьмёте. Нам, только до Переяславля дойти. — Попросил Гнездило. — Добра не много, мы вас не обременим.

— Слушай Гнездило, ты-бы не хитрило, из тебя такой же хитрец, как из меня, Каган Хазарский. — Буркнул Жила.

— А, чего-то я хитрю, ничего я не хитрю. Просто, скарб кой-какой, на продажу собрали, так по мелочи, только, вот людей-то у нас мало, а путь дорога, сами понимаете, в ней всякое случиться может. Ведь, люди разные бывают, налетят лиходеи, и чем потом зимой, деток малых кормить. Я же, не о себе, я о людях пекусь.

— Ага, пекарь, слезу еще пусти, для убедительности. — Уже, явно насмехался Жила. — Мелочь, они собрали.

— Ну, хватит тебе насмехаться Жила, а обоз твой возьмём. Не волнуйся об этом. Только, в городе, вы уж сами по себе. — Подвел, итог переговоров, Вадим.

— Да, нам только до Переяславля дойти, а там мы сами, не беспокойтесь. — Радостно заверил Гнездило.

А мне, почему-то подумалось, вот она, правда, жизни. Кто мы, и откуда идем, не важно, главное то, что ближе к телу. А именно, урвать, подвернувшийся кусок, пока его другие, не прибрали. Нет, это все понятно, я сам такой же. Сначала, о себе любимом, а уж потом о других, если очередь дойдет. Но, вот почему-то обидно, когда такое отношение касается тебя. И тут, словно подслушав мои мысли, Гнездило спросил. — Ребята, а как вас в степь Хазарскую занесло?

— Да, домой возвращались, из похода дальнего. — Глядя в костер, ответил Вадим.

— А, далеко куды, ходили?

— Да уж, далече, за горы Кавказские, за царство Армянское. В земли арабские.

— Ого, далече. — Как будто, сам там был, удивленно покивал головой Гнездило. — И, как только вы решилися, такой малой дружиной, в такие далекие земли иттить?

— Да, не малая дружина была, почитай три тысячи воинов, а это все, кто жив остался. — Печально вздохнул Вадим.

— Три тышши? — Выпучил глаза, Гнездило. — Да, не уж-то в тех землях, жуть такая, что столько народу погибло?

— Это не там, это здесь, в степи Хазарской, большая часть полегла. А, в тех землях, мы словно, среди детей малых находились. Все тамошние владыки, к нам на поклон шли.

— Да, неужто? — Не поверил, Гнездило.

— Ну, тогда слушай сюда. — Хлопнул Гнездилу по плечу, Трумир.

А надо сказать, что рассказчиком, Трумир был что надо. Сам Баян, обзавидуется. А главное, что зная правду, в его рассказ один черт верили. Так, убедительно и складно, он говорил. Скоро, вокруг Трумира образовался нехилый круг слушателей, и ладно, только-бы местные слушали, так и наши дружинники, уши развесили. Чего греха таить, мне и самому было интересно, что он там нарассказывает.

На удивление, Трумир почти ничего не привирал, так слегка приукрашивал в некоторых местах. Но, и того, что он наговорил, хватало для того, чтобы сидевшие кругом, особенно женщины, округляли глаза, и изумленно ахали, прикрывая рот ладошкой. А мне, почему-то подумалось, вот так вот, рождаются легенды. Один приукрасит, другой приврет, и рождаются на свет былинные богатыри. Горы переворачивающие, и с ленцой, побивающие полчища врагов.