Татьяна Буньковская - Художник

— Детали мы, конечно, обсудим… но только не раньше, чем через две недели, когда я сам пойму, с чем, собственно, связался и стоит ли оно наших сил, твоих денег и твоих… надежд. А это я пока возьму себе, — сказал Макс, забрал коробочку с драгоценными украшениями, похлопал на прощание брата по плечу и удалился, бросив напоследок. — До связи.

Когда в прихожей хлопнула закрывшаяся дверь, Ваня глубоко вздохнул, убрал все свои рисунки на полку, закатил рукава своей несвежей рубашки, взлохматил у лба волосы, взял чистый лист, карандаш и начал воссоздавать образ той, которая помогла ему сегодня приоткрыть одну из тайн жизни. И тайна эта заключается в том, что Мастер не имеет право быть трусом, тем более, когда у него в жизни появляется любимая женщина.

Ваня позволил себе творить, ни о чем не думая, в течение недели, не отрываясь практически ни на что, кроме еды. Именно в этот период он начал работать над медальоном-ларцом с ее ликом. У него уже была заготовка, и он всегда знал, что из этой заготовки выйдет замечательное украшение, даже не вполне украшение — тайник. Эту тайну он будет носить на груди, как напоминание о том, что он не выдумал ее и Янина существует на самом деле.

И тут его уединение прервал Макс, ворвавшись к нему в дом. Недовольно, но молча оценив усилившийся в квартире беспорядок, он подошел к брату и сказал:

— Поехали, я нашел для тебя помещение.

— Уже? — Ваня недоуменно смотрел на Максима, потирая уставшие, воспаленные глаза.

— Через две недели ты должен выдать три заказа. Два браслета, и женщину со звездой.

— А… разве у тебя не…

— Те я уже продал. Ты же не думаешь, что снять помещение мне бы удалось без денег?

Ваня не был готов к скорому успеху, ему казалось, что придется пройти испытания, прежде чем дело сдвинется с места, но он был невыразимо рад, что ошибся. Тем не менее, кузен был человеком дела и не был готов рассматривать расплывающуюся от удовольствия физиономию Вани, а взялся за то, что умел лучше всего — организацию.

Максим почти силой подвел Ивана к шкафу, вытянул классические синие джинсы с рубашкой оливкового цвета, критически их рассмотрел, затем махнул рукой и попросил быстрее одеться и пошел ждать его в машине. Как только Ваня сел в машину, его кузен заявил, без тени смущения:

— Я найму тебе в дом уборщицу, там невозможно жить.

— Я не ждал гостей. — объяснил Ваня.

— Гостей, — ухмыльнулся тот, включая зажигание, — Речь идет о тебе и о твоем комфорте. Уборщица не будет тебе много стоить, но зато ты почувствуешь себя человеком.

— Макс, за две недели я могу не успеть выполнить эти заказы.

— Идешь на попятную? — скосил бровь в ответ Максим, выруливая со двора.

— Ни в коем случае, нам просто нужен человек, который будет выполнять эту работу быстрее… я имею в виду механическую работу, не требующую узоров по металлу или навыков художника.

— И где мы найдем этого человека?

— У меня есть одна идея, давай сперва заедем в одно место, а потом в то помещение, о котором ты говорил. — попросил Иван.

— Ну давай. — согласился Макс и перешел к своему любимому занятию — шуточкам и анекдотам, дабы скоротать путь. Он явно пока не желал выкладывать на-чистоту как продвигается реклама и что это за появившиеся клиенты. Ваня благоразумно не стал про это спрашивать, в своем брате он был больше уверен, чем в себе.

А вот человек, к которому они направлялись, вызывал больше вопросов. К сожалению, Ваня его практически не знал и имел немало опасений по поводу своего выбора. Единственное, что его подбадривало, так это шестое чувство, которое шептало Ване, что выбор это верный.

Богдана Иван увидел впервые на работе, год назад. Этот рослый, сильный, неимоверно спокойный человек был весьма и весьма странной личностью. Работал он за троих и сбор всяких штуковин, возня с мелкими деталями — это, по-видимому, было его страстью, он готов был просиживать за работой больше часов, чем кто бы то ни был на предприятии. Одно смущало работодателей: Богдан имел психологическую проблему — аутизм, хоть и не в значительной степени. С первого взгляда не заметно, но этот диагноз проявлялся в нежелании смотреть собеседнику в глаза, некая чудаковатость с наивностью, как то, казалось бы, беспричинная радость по поводу дождя за окном или детская унылость в моменты, когда что-то у него не выходило. Он проработал два месяца и его уволили по причине самой, что ни на есть серьезной — Богдан пытался протащить незаконченную цепочку домой… чтобы заняться этим в выходные, ведь в выходные ему, по его словам, «все равно нечего делать». Было бы смешно, если бы не было так грустно… и обидно за этого большого добряка. И все понимали, даже начальство, что Богдан не вор и не злодей, более того — никому не хотелось терять такого ценного работника, но были опасения, что это могло повториться еще раз, а подставлять свою голову за несчастного никому не хотелось. Богдан попросил прощения и со слезами на глазах ушел. Если честно, плакать тогда хотелось практически всем, у кого в груди не лед, а сердце человеческое.