Джанго Векслер - Тысяча Имен

– Виир. Эн. Талет, – проговорила она.

Феор захлебнулась криком, словно ее ударили в живот. Винтер ощутила, как последнее звено заклинания легло на место, почувствовала дрожь напряжения, когда наат заструился по ее телу, выискивая малейшие признаки слабости. Иногда возникали и тут же исчезали крохотные вспышки боли, оставляя после себя след заполонившей тело силы. Затем, как по мановению, все закончилось, и Винтер вновь стала ощущать собственное тело. Сердце колотилось так неистово, что, казалось, лопнет, ноги дрожали и подкашивались. Во рту стоял привкус крови от прокушенной губы, ныли стиснутые до боли зубы. В поисках опоры Винтер оперлась рукой о стальную плиту, и прикосновение металла к ее разгоряченному телу показалось нестерпимо ледяным.

Винтер открыла глаза.

Феор лежала, бессильно скорчившись, у подножия стальной плиты и неглубоко, часто дышала. Винтер, повинуясь порыву, опустилась на колени рядом с ней – и от этого движения сама едва не упала. Мышцы ее одеревенели, как наутро после изнурительного марша. Она облизала прокушенную губу и тронула Феор за плечо. Глаза девушки тотчас распахнулись.

– Как ты? – с тревогой спросила Винтер. Феор была чудовищно бледна. Кожа ее, всегда смугловато-серая, сейчас точно выцвела и поблекла.

– У тебя получилось.

– Как бы то ни было, я жива. Думаю, что сработало. – Винтер действительно ощущала себя иной. Наат, пробравшись в нее, внедрился в самую сердцевину ее существа и залег в глубине, как жаба залегает в тине на дне пруда. Сейчас он пока что был смирен, но Винтер чуяла его с каждым вздохом.

– Сработало, – повторила Феор. – Ты жива. – Она поморщилась, выгнув спину, и дыхание ее стало прерывистым.

– Но ты-то как?

– Не знаю, – сказала хандарайка. – Никогда прежде такого не делала. Слушай. Просто коснись ее. Коснись абх-наатема. И призови силу.

– Как ее призвать?

– Волей. Желанием. – Феор вновь выгнулась, ладони ее судорожно сжимались и разжимались. – Просто повели ей явиться.

Воздух со свистом вырвался сквозь ее стиснутые зубы, и она обмякла. Винтер успела подхватить девушку прежде, чем та соскользнула с плиты и ударилась о каменный пол. Кожа Феор была обжигающе горячей на ощупь, лихорадочно бился пульс. Глаза хандарайки оставались плотно зажмуренными.

«Драного зверя мне в зад! И что же, спрашивается, теперь делать?»

Маркус с первого взгляда понял, что положение безвыходное.

Джен стояла неподалеку от того места, где ворданаи вошли в подземный зал, между двумя статуями, откуда она могла увидеть как на ладони всякого, кто попытается выбраться наружу. Она не хотела, чтобы Маркус сбежал и поднял против нее солдат, но и отправиться на поиски не решалась, так как в густом дыму капитан мог незаметно проскользнуть мимо нее. Поэтому она выжидала, и Маркус выжидал вместе с ней.

«При других обстоятельствах меня бы это вполне устроило, – думал он. – Рано или поздно уцелевшие солдаты седьмой роты предпримут спасательную вылазку. Либо ее затеют Мор или Вал, как только станет известно о случившемся». Правда, как скоро это произойдет, известно одному Господу, а между тем полковник лежит один-одинешенек среди окончательно мертвых аскеров, и его сломанная нога придавлена грудой камней весом в полтонны. Маркусу отчаянно хотелось вернуться к нему и вместе дожидаться спасения, но поступить так он не смел. Оттуда он не сможет видеть Джен, а если она подберется слишком близко…

Вместо этого он крался сквозь туман, ощупывая разбросанное по полу снаряжение в поисках того, чем можно было бы убить женщину, в которую он уже начинал влюбляться. Среди мертвых аскеров в изобилии валялись мушкеты, и Маркус набил карманы пороховыми картузами. Теперь он методично, один за другим, заряжал мушкеты, прислоняя их к одной из статуй.

– Выходи, Маркус! – окликнула Джен. Эхо ее голоса разошлось по заполненной дымом пещере, диковинным образом доносясь сразу отовсюду. – Мы оба прекрасно знаем, чем все это закончится. Не оттягивай неизбежное.

– Почему? – бросил он через плечо, рассчитывая, что дым и отголоски эха скроют его истинное местоположение. – Неужели ты собираешься оставить меня в живых?

– Если будешь хорошо себя вести.

– В таком случае прости, что я оттягиваю неизбежное. – Теперь в распоряжении Маркуса были четыре заряженных мушкета. Сунув их под мышки – по два с каждой стороны, – он перебежал к другой груде трупов и продолжил собирать оружие. – Раз уж мы оба заняты выжиданием, может быть, не откажешься удовлетворить мое любопытство?