Кирилл Шарапов - Мечебоец

Как бы ему хотелось вернуться домой к отцовскому столу, где у матери в печи свежий хлеб, на углях шипит и плюется соком жареный поросенок, где по дому ходит красавица Мала – жена старшего брата, где раздаются удары молотом в отцовской кузне, из которой выходят добрые подковы и неплохие мечи, которые длинными вечерами полирует отец, чтобы продать их весной на торжище. Но всего этого больше нет: ни веси, ни дома, ни кузнецы, ни родных – ничего. Только красные всполохи пожара, снившиеся ему по ночам. Отец, зарубленный в дверях с мечом в руках, перед ним лежат на пороге два тела в косматых шкурах с секирами и огромный воин из дальних северных земель в кольчуге с окровавленными мечом, стоящий посреди избы. Мать, пришпиленная к стене сарая десятком стрел – суровые мореходы тренировались в меткости. Мала – изнасилованная и уведенная на их быстроходные драккары. Арий – старший брат, не отставший от отца и зарубивший плотницким топором троих – взять его живым так и не смогли и просто закидали стрелами. Весь, горящая до последнего дома и улица, заваленная трупами жителей, в основном стариков. Мужчины, как один, пали в бою. Детей и женщин косматые урмане увели в полон. Слав единственный, кто выжил и остался свободен. Когда на весь напали, он пас овец за околицей. Заслышав звуки боя, он прибежал в деревню, но застал лишь пепелище с множеством трупов и одного раненого урманена, которого бросили свои. Подхватив с земли почерневший от пламени меч, он бросился на врага. Именно в той схватке он и получил свой шрам и убил первого человека. Еще ему достался кошелек с десятком серебряных монет и секира поверженного врага, а больше ничего, кроме почерневшего от пламени меча отца. Как ни старался Слав сделать его грозным и сверкающим оружием, ничего не вышло – клинок остался черным, как ночь. Отец, когда выковал его неделю, счастливый ходил, говорил, что лучше у него уже не получится, и вряд ли что-то более прекрасное смогут сделать его руки. В тот день он сказал Славу:

– Когда тебе исполнится восемнадцать весен, я отдам его тебе, а войт Ждан научит им владеть.

Желание отца исполнилось, но не так, как хотелось: да, Слав получил меч из рук отца, только они были обезображены пламенем, а сам здоровый и красивый кузнец мертв. Войт так и не научил Слава владеть мечом – это сделал косматый урман, а завершали обучение дружинники князя Вадима, прибывшие в весь на следующее утро. С ними и покинул сожженный до тла дом седой паренек. Утром, заслышав ржание коней, он выскочил из чудом уцелевшего в огне сарая и увидел свое отражение в луже – багровую рану от секиры и белые, как снег, волосы.

Слав прожил в приграничной крепостице два года, был в дружине молодшим отроком, обучался ратному делу вместе с другими мальчишками. Но всему приходит конец. В тренировочном бою он убил сына старейшины, с которым уже успел сдружиться. Это вышло случайно, но изменить уже ничего было нельзя, отец убитого осерчал – он очень любил своего младшего, и Славу грозила смерть, но князь настоял на изгнании, и с утра под гробовое молчание жителей седой паренек покинул крепостицу на старом боевом коне с десятью серебряными монетами в кошеле и мечом отца с почерневшим клинком.

– Куда путь держишь? – спросил Скил, садясь напротив только что поевшего Слава.

– Никуда, – с грустью в голосе сказал паренек. – Просто еду, и все. Завтра ночую в лесу, послезавтра даже и не знаю где. Пока Булан едет, буду в седле, падет – пойду пешком.

– А дом, мать, отец? – продолжал расспрашивать трактирщик. Но посмотрев в глаза паренька, вопрос застрял в глотке старого ратника. Такая в этих синих и юных глазах была боль, что он невольно дернулся. – Прости, – просто, но искренни, сказал он. – Седые волосы и шрам это память о них?

– Да, мой черный меч и внешность – все, что осталось от маленькой лесной веси, где стоял мой дом.

– Понятно, – и, поднявшись, трактирщик пошел к стойке. – Живи здесь, если хочешь, – не поворачиваясь, сказал он, – мой старший сын остался в поле, а младший слишком похож на мать – помощник из него никакой, а работы много. Я не настаиваю, просто подумай.

Слав подумал. Это была не первая весь, где ему предлагали остаться женщины, потерявшие сыновей, отцы, у которых свои дети не удались, даже странный человек в сутане с крестом на пузе, который твердил о всепрощении своего бога со странным именем и о том, что сироте найдется место в здании под названием монастырь, где он сможет оставить свою грусть и строить царствие небесное. Слав всем им обещал, что подумает, но на следующее утро старый Булан вновь цокал копытами по дорожной пыли.

Читать дальше