Всеволод Алферов: Мгла над миром

Впрочем, все это произошло, когда Аджит уже учился в Круге. А когда им было лишь десять и двенадцать, Аджит с Илайей знали только то, что говорил отец: колдуны искажают замысел богов и противны небесам, ложатся с духами царства теней и вообще – до Завоевания мир был честнее и чище, виной же порче, известно, маги.

Неудивительно, что проклятые головешки они зарыли в саду, а отец так ничего и не узнал. Однако чем дальше, тем сложнее становилось: вокруг Аджита вспыхивали и прогорали свечи, одежда на нем тлела, стоило ему разволноваться, а один раз Илайе пришлось сделать вид, что она опрокинула в постель жаровню… Скрывать все до бесконечности Аджит не мог даже с помощью сестры. Настал день, когда правда всплыла, и той же ночью отец привел незнакомого старика и велел забирать сына, и чтобы к утру не осталось духу «проклятого ублюдка».

Мальчик смутно помнил расставание. Кажется, Илайя плакала, а лицо ночного гостя и вовсе стерлось из памяти. Запомнилась крепкая шершавая ладонь и запах сточных канав на пути к обители. В следующий раз чародей увидел сестру, когда та превратилась в хрупкую изящную девушку. Он узнал, что в ту ночь отец раздобыл труп скончавшегося от хвори мальчика, а наутро тело умащивали смолой каммы, чтобы отдать последнему костру.

Так Аджит Рахад выяснил, что давно мертв и десять лет как сидит подле Солнечного Владыки на полях Иару.

– Вообще-то Сах не такой уж и бойкий. Любит всякие истории, может часами их слушать. Раид нанял одного писаря… он много путешествовал со свитой старого царя. Старик учит Сахира грамоте, языкам и истории.

Они сидели на выходящей в сад террасе. Солнце над столицей подбиралось к зениту, но летняя жара уже навалилась на город, придавив тяжелым влажным брюхом. Над клумбами струился острый аромат пряностей и заморских цветов.

– Хорошо, что мальчика не заставляют махать мечом, – согласился Аджит.

– Не заставляют, – кивнула Илайя. – А вообще он спокойный. Любознательный.

Словно опровергая сказанное, Сахир сновал меж кустов, не обращая внимания на взрослых. Следом за ним, то отставая от мальчишки, то нагоняя его, носился поджарый охотничий пес. Сперва чародей вздрогнул, когда зверюга нагнала племянника и, прыгнув на плечи, повалила наземь. Однако пару мгновений спустя катавшийся по земле клубок со смехом распался.

– Бес в Сахе души не чает, – сказала сестра. – Не бойся, они играют.

Аджит понимал, что им нужно обсудить, как встречаться впредь, – но слова не шли на язык. Их встречи были столь нечасты, что стали подобны редкому и дорогому вину: сколько ни смакуй на языке, чаша закончится скорее раньше, чем позже, оставив лишь бледное воспоминание. Он ценил каждое отпущенное мгновение, не желая тратить их на неприятные разговоры. Быть может, если бы жизнь в обители была не так однообразна, воспоминания об этих встречах вызывали бы меньше тоски… Кто знает? Чародей вырос в годы, когда магам только и оставалось, что крохотная тюрьма. Он не ведал другой жизни и не мог вообразить, каково это – жить иначе.

– Первый-в-Круге больше не сможет меня покрывать, – наконец выдавил чародей.

– О чем это ты?

– Нам придется встречаться реже. В лучшем случае. В худшем… мы еще долго не увидимся. Может, год. Может, несколько лет.

– Почему? – В голосе сестры послышался страх.

– Понимаешь… когда на трон взошел узурпатор, он не мог допустить, чтобы маги подняли мятеж. И вернули все, как было при царях-чародеях. Даже один маг способен наделать бед, а простые люди и не заметят… не заподозрят… Нам нельзя пользоваться опасными чарами. И все бы ничего, но иллюзии, которые нужны, чтобы я сюда приходил, относятся к запретной магии.

– И?

– И Верховный устал меня покрывать, – понуро заключил Аджит. – Он хороший человек, входит в мое положение, но и его нужно понять. Он выгораживает тысячи людей по всему Царству и…

– Первый-в-Круге? Проникся заботой? – Илайя прищурилась. – И сколько еще таких… в чье положение он входит?

Аджит усмехнулся. Да, брак с придворным напрочь лишил ее иллюзий.

– Разумеется, не бесплатно, – пояснил он. – Я… понимаешь, я не самый последний маг, Верховному частенько нужна моя помощь. Там, где он сам бессилен. К нему прикованы сотни глаз. Ему нужны люди, у которых развязаны руки. Но которые полностью от него зависят.

– Чудесно!

Илайя нахмурилась, встала из кресла и зашагала по террасе из угла в угол.

– Только не говори, что ради нас ввязался в грязные дела!