Андрей Земляной - Двойной горизонт [litres]

Горыня, конечно, ото всего этого весьма далёк, и не потому, что глуп, а потому, что ко всем этим игрищам испытывает глубокое отвращение. На мелкие сговоры не идёт, а любую попытку подмять его расценивает как акт агрессии. На этом уже прогорели Бельские, вздумавшие подкупить молодого генерала, подарив ему пару юных рабынь-гречанок, сведущих в искусстве наслаждений.

В тот же день гречанки были освобождены и с подарками посольским кораблём отправлены к себе на родину.

В обществе решение Горыни обсуждали весьма горячо и в итоге сошлись на том, что поступок был весьма благородный и в высшей степени достойный, несмотря на крайнюю молодость самого генерала и ходящие про него слухи.

В общем, в светские игры молодой княжич просто не лез и полностью их игнорировал, тратя время на вещи, порой совсем непонятные князю, но, видимо, важные, так как царские курьеры бывали у них в доме регулярно, так же как и посланники от Васильчикова, Бенкендорфа и Юсупова.

«Похоже, нужно строиться поближе к Кремлю», – подумал Григорий Николаевич, кивая своим мыслям. Конечно, это будет стоить немало денег, но тут уже не до экономии. Честь важнее.

Карету вновь качнуло, и она проехала почти до самой башни, где была остановлена досмотровой группой волхвов. Дверь распахнулась, и старший офицер наряда, отдав воинское приветствие, поводил внутри истошно верещавшим и вспыхивающим алым светом поисковым амулетом и, кивнув с улыбкой Горыне, аккуратно закрыл дверцу.

– Проезжай!

– А что это у него амулет так шумел? – Маша посмотрела на Горыню, чтобы тот, как человек сведущий, пояснил ей непонятный момент.

– Это проверка на оружие и боевые артефакты, – спокойно ответил Горыня. – На мне и то, и другое, вот амулет и забренчал.

– А почему нас пропустили?

– Так кому ещё на празднике быть с оружием, как не Личной Государевой Канцелярии? – Князь рассмеялся. – Волхв, наоборот, сильно бы удивился, если б Горыня приехал без всего.

На первом этаже, где стояло огромное, в три человеческих роста, зеркало, Стародубские остановились, приводя гардероб в идеальное состояние, а Горыня, бросив короткий взгляд на Марию, в очередной раз поразился тому, насколько красота Марии была естественной.

– Что-то не так? – Маша, перехватив взгляд брата, нахмурилась.

– Всё так. – Горыня улыбнулся. – Просто восхищаюсь твоей красотой.

– А… Тогда ладно. Восхищаться можно. – Мария благодарно улыбнулась и, дав себя подхватить под руку, шагнула вместе с отцом и братом на лестницу.

– Тёмник поместной управы военного приказа, князь Стародубский с княжной Марией Стародубской и старший советник Личной Государевой Канцелярии княжич Стародубский! – громко объявил глашатай, и Стародубские вошли в зал.

Парадный Знамённый зал Большого дворца уже был полон гостями праздника. В основном высшими чиновниками империи, хотя мелькали золотые пояса купцов первой гильдии и национальные костюмы, в которых приехали выборные от губерний.

Как и было заведено с подачи князя Кропоткина ещё лет пятьдесят назад, вдоль стен зала стояли столы с лёгкой закуской, винами и сладостями для дам.

Неторопливо совершая круг по залу, князь и княжич раскланивались с знакомыми, и их представляли пока ещё незнакомым гостям, в числе которых совершенно неожиданно оказался посланник короля Франции – магистр ордена Благодати Господней граф д’Артуа. Высокий мужчина в сером сюртуке с несколько измождённым лицом, со слегка поникшей ярко-алой розой в петлице и магистерском поясе, расшитом серебром.

Французским Горыня владел не очень хорошо, но, несмотря на это, граф наговорил комплиментов, хваля произношение, а затем, перейдя к Маше, буквально осыпал её ворохом славословий. Оторваться от навязчивого француза удалось с некоторым трудом, и, перейдя в Царский зал, они вновь попали в людской водоворот, только на этот раз деловитый и осмысленный, так как все готовились к выходу императора.

Через полчаса вдруг запели горны, и под громкий крик глашатая: «Император Всея Руси Михайло Третий» высокие двери распахнулись.

Государь на этот раз был не только в сопровождении всех пяти жён, но также детей, среди которых взгляд Горыни сразу выхватил царевну Анну.

Одетая в белое платье, расшитое жемчугом, и с высоким венцом на голове, Анна держала за руку шестилетнего брата Яромила, который, судя по лицу, вообще не понимал, что он здесь делает.

Пройдя по коридору из первых лиц империи, государь занял место на троне, а жёны и дети сели рядом на одну или две ступеньки ниже, как было положено по рангу.