Владимир Бабенко - Тень в тени трона. Графиня [SelfPub, 16+]

Итак, пришла пора вернуться в кабинет Герда Нортона, где мы покинули обоих в начале повествования. Габриэль закончил пересказ событий, о котором его попросил Герд, когда город уже спал.

В тропиках звезды яркие, крупные, красота потрясающая. Воздух полон запахов, пахнет морем.

Герд стоял у открытого окна и с наслаждением вдыхал аромат тропической ночи. Он полюбил Кюрасао всей душой и сердцем.

Помня обещание, данное дяде и самому себе на палубе галеона, увозящего их из Амстердама, – найти истинного убийцу своего отца, Герд упрямо, все двенадцать лет по крупицам собирал сведения, используя все свои возможности, деньги, подкуп, шантаж. Материал накапливался и анализировался.

Мозаика событий крутилась в его голове. Постепенно из отдельных фрагментов складывалась цельная картина, не хватало всего лишь нескольких фрагментов.

– Что скажешь? – поинтересовался губернатор.

Герд молчал, продолжая с наслаждением вдыхать ночной аромат «земного рая».

«Жалко мальчишку, – подумал Габриэль, – не поверил! А может, это и к лучшему».

– Ладно, уже поздно! Извини, я пойду, – поднимаясь, заявил губернатор и направился к двери.

– Погоди, отец! – Герд нередко называл его отцом, но на этот раз в его голосе было что-то, что заставило губернатора остановиться.

– Прошу тебя, присядь. В твоем рассказе для меня ничего нового не прозвучало, я и так уже все знал, не хватало буквально крох.

– Герд! Это касается нас обоих. Рассказывай все, что тебе известно, а после мы решим, что делать, – Габриэль вернулся к столу и опустился на стул.

– Хорошо! Пусть будет так, – Герд, подойдя к секретеру, взял очередную папку серого цвета и, достав из нее плотный лист бумаги небольшого формата, положил его на стол.

Бумага, лежащая перед губернатором, оказалась рисунком, вернее портретом, выполненным черным карандашом. По рисунку было сразу видно, что автор не лишен таланта. Черты лица были четкими и ясными, без отсебятины и творческих выкрутасов.

На портрете был изображен мужчина примерно лет сорока, может меньше, явно из благородных. Худое вытянутое лицо, тонкие чувствительные губы. Прямой нос, парик, на голове шляпа, треуголка. Белоснежная рубашка из тонкого полотна с пышными кружевными манжетами и разрезом спереди. Узкая распашная куртка из яркой шелковой ткани, застегнутая впереди на талии, открывающая жабо и придававшая особый шарм и обаяние изображенному на бумаге аристократу. Все было изысканно и благородно. Однако общее радужное впечатление портили глаза и взгляд, откровенно плохой, презрительный, высокомерный, неприятный – неизвестный художник это изобразил довольно точно.

– Узнаешь? – голос Герда звучал твердо, без иронии.

Прошедшие годы не помешали опознать изображенного на бумаге аристократа:

– Да, я конечно же помню его. Это Алард Ведер. Он купил наши верфи, и он стоял за убийством твоего отца и моим отравлением.

– Все верно! А кто это женщина? Узнаешь? – на стол лег другой лист, такого же формата и качества, на котором тем же художником и в той же манере была изображена пожилая женщина, слегка за пятьдесят. Благородная осанка, худое вытянутое лицо, тонкие губы, прямой нос, жемчужно-белые, правильной формы зубки.

Вообще-то она была красива. На ней было темно-синее шелковое платье – контуш со складами Ватто, без пояса, надетое поверх нижней юбки на каркасе. Темные волосы были завиты в локоны, подняты вверх и сколоты на затылке. Нить из белого, крупной величины жемчуга, вплетенная в волосы, завершала скромную, но довольно богатую прическу женщины. Украшений почти не было, разве что в ушах наличествовали серьги – небольшие черные жемчужины, обрамленные в золото, очень дорогая и редкая вещь.

Губернатор внимательно смотрел на портрет. То, что он ее видел, сомнений не вызывало. Но вот где и когда, и кого она ему напоминает, вспомнить не мог. Образ крутился перед глазами, не желая материализоваться.

– Я ее видел и даже говорил, но где, не могу вспомнить.

– А если оба портрета положить рядом и сравнить?

Алард Ведер, изображенный на первом листе, был почти что копией женщины, изображенной на втором листе, с поправкой, конечно, на пол и возраст.

– Это его мать! У меня нет сомнений. Это мать Аларда Ведера, так?! – губернатор не спрашивал, он уже утверждал, глядя на племянника, стоявшего рядом. – Но я ее где-то видел, и даже говорил с ней.

– Я тоже. Более того, я даже ухаживал за отцом вместе с ней и бегал за лекарствами по ее просьбе в тот день, когда его убили.