Роман Суржиков - Лишь одна Звезда. Том 2 [СИ]

— Небесный корабль?..

— Да…

— Он что, летает по небу?

— Летает…

— Какое чудо!

Хорам обернулся к Низе, перехватил взгляд. Девушка устыдилась восторга, что пылал в ее глазах, и погасла, закрылась холодной бронею.

— Летает, — повторил Рико. — Шар наполняют горячим воздухом, он расправляет бока и взмывает прямо в небо. Парит выше скал, весь город — как на ладони.

Он надеялся вновь оживить Низу, но теперь она пряталась в равнодушии. Лишь тень улыбки тронула губы.

Хорам поразмыслил, потирая бороду. Спросил:

— Говоришь, хотел купить шар у Гортензия и продать владыке?

— Да.

— А как это сделать?

— Прилететь на небесном корабле в Фаунтерру.

Рико буркнул и насупился, ожидая насмешек. Но их не было, и он понял: Хорам всерьез спрашивает, не для шутки. И Низа тоже смотрела. Не в пыль, на Рико.

— Император — он же любит всякие новинки да изобретения, верно? — сказал архитектор счастья. — Коли опустить шар прямо в столичном дворце — владыка ахнет и отвалит любые деньги. Вдесятеро переплатит!

— Почему никто этого не сделал до сих пор? Из-за проклятия? Мужского бессилия боятся?

— Друг мой… этот купчина, Фидель-Корель, он все врет. Другие верят, но я-то знаю. Я ему третью альтессу сосватал… Шар не виноват, купчина уже два года такой.

— Тогда в чем закавыка?

— Раз уж просишь искренне, друг Хорам… Ванесса-Лилит права: дурак я, что на такую глупость трачу мысли. Долететь до столицы — это сказка из сказок. Шар истопника ходит только по ветру и дольше двух часов в небе не держится. Однажды занесло его прямиком в море, он там едва не утоп. Счастье, рыбаки подобрали. И ни разу не пролетал больше десяти миль. А до столицы — тысяча…

Хорам еще подергал бороду, прокашлялся.

Низа прошептала очень тихо, одними губами:

— Летает по небу… святые боги!..

Хорам сказал:

— Если Гортензий немного улучшит корабль… и ветер будет попутным… и боги пошлют удачи…

— Постой-ка, друг Хорам. Ты принял это всерьез? Я бы мог с тебя хорошенько слупить монет за наивность… Но спали меня солнце! Это же дурь полнейшая! Нельзя долететь на шаре до столицы! Даже в соседний город не долетишь!

Низа глядела на купца с явной, неподдельной надеждой — столь яркой, что просвечивала во все щели в броне.

— Может, и не долетишь, — сказал Хорам. — Но попробовать-то можно.

7—10 ноября 1774г. от Сошествия

Лабелин

— Доброго вечера, милорд.

Голос леди Аланис напоминал звук колеса, которое лет двадцать не знало смазки.

Альтесса-тревога, делившая с Эрвином стол и кубок вина, проворчала ему на ухо:

— Ну, зачем ты ее впустил? Она чем-то недовольна, как всегда.

Догадка была не лишена оснований. Аланис пересекла комнату неторопливым мягким шагом, словно подбираясь к жертве. Прищурив глаза, осмотрела свечи в витых канделябрах, кувшин вина и кубок, ароматическую лампу, в которой пузырилось масло, источая крепкий запах сандала. Остановила взгляд на самом Эрвине — тот сутулился в глубоком кресле, подобрав ноги и завернувшись в теплый зимний халат.

— Хм… Я так не вовремя, что вы даже не ответите на приветствие?

— Доброго вечера, миледи.

— Кажется, вы ждали кого-то другого?.. Обстановка буквально дышит романтикой.

— Просто пытался создать уют.

— Ах-ах…

Леди Аланис понюхала вино в кувшине, потеребила носком ковер на полу — до неприличия пушистый.

— А мне думается, милорд, вы ждали девушку. Разве девушка — не лучшая награда за славную победу?.. Быть может, две девушки?.. Или три?..

— У него уже есть девушка! Я! — вскричала тревога, но не была услышана.

— Чего угодно триумфатору? — продолжала герцогиня. — Белокровную южанку из Шиммери? Страстную западницу? Парочку полногрудых путевочек? Я слыхала, худым мужчинам, вроде вас, по нраву пышные девицы…

Эрвин устало вздохнул.

— Зачем вы пришли, миледи?.. Высказать недовольство? Лучше в письменном виде — мне так нравится ваш почерк. Пофлиртовать со мной? Простите, я в неподходящей форме, уже переоделся в халат. Хотите напиться, как и я? Тогда милости прошу. Только молча. И кубок всего один — не побрезгуйте из моего.

Злость вспыхнула в ее глазах, но быстро угасла, когда Аланис распознала тревогу и грусть в голосе Эрвина.

— Что-то не так, милорд?

Эрвин пожал плечами.

— Вы сами знаете: все превосходно. Вчера мы выиграли битву, потеряв двух человек. Кавалерия Лабелина бежала в неведомом направлении, пехота сдалась на милость победителя. Я предложил путевцам встать на нашу сторону, и пятнадцать тысяч согласились. Наступает зима, крестьяне голодны, амбары пусты, а я обещал харчи и оплату. Таким образом, наше войско выросло почти вдвое.