Лара Иири - Сумеречные сказки

Но в этот раз музыкант не торопился пригласить ее на прогулку, и девушка смутилась.

Остановившись возле изгороди, он повернулся к ней и с серьезным видом сказал:

— Сегодня ночь, когда ты можешь вернуться в сад. Но выйти оттуда уже не сможешь. Выбери же теперь, какой мир ты предпочтешь.

— Ты еще спрашиваешь!.. Конечно, этот! — выпалила она необдуманно и оборвала себя, коря в поспешности. Видя ее замешательство, певец покачал головой:

— Выбирай хорошенько. Ты никогда-никогда не сможешь вернуться в свой мир. Там не будет никого, кого ты знаешь, и тебе придется начинать заново.

Девушка задумалась. В сером городе у нее оставались родня и друзья. Но с родней она никогда не проводила много времени, а среди друзей никто даже не знал о ее мечте.

Поэтому она недолго сомневалась и смело шагнула к белой изгороди.

— Я выбрала! — гордо возвестила она и вошла в открытую калитку.

И сразу потухли все цвета, выцвели краски, и звезды померкли на посеревшем небе. Гостья растерялась, а потом от обиды у нее на глазах навернулись злые слезы.

— Как! Почему! — воскликнула она и бросилась в глубь сада, желая убедиться. Но, сколько она ни бежала, нигде больше не встречала ни диковинных растений, ни поющих птиц, ни забавных зверьков. Заросший двор, который она видела раньше, когда искала музыканта, сменялся чащей, сквозь которую мало кому удалось бы пробраться.

Обернувшись, она увидела рядом с собой музыканта. Тот печально смотрел прямо на нее.

— Но я же выбрала! — настаивала девушка. — Пусти же!

— Наверное, ты дала неправильный ответ, — покачал он головой. — Я пришел помочь тебе осуществить твою мечту, но ты оказалась не готова к встрече с ней.

— Как же так… Это нечестно! — горевала та. — Кругом одна серость… Здесь ничего, кроме серости. Пожалуйста, верни свой сад! — взмолилась девушка. — Я больше не могу жить среди этой серости…

Музыкант молчал. От нечего делать гостья решила оглядеться и пройтись по самой границе чащи. Подняв голову, она увидела черное небо в бледных огнях. «Звезды, — подумала девушка и пригляделась получше. — А ведь если посмотреть иначе, то, пожалуй, они похожи на те, что светили в саду».

Опустив взгляд, она поймала себя на некой мысли, но та ускользнула прежде, чем стала понятна. Гостья двинулась обратно по заросшему двору и невольно подметила, что по размерам он почти такой же, как волшебный сад. Затем, повинуясь неотчетливому наитию, она вернулась к чаще и рискнула вступить в сплетение густой травы и ветвей. Неожиданно обнаружилась тропинка, затейливо бежавшая к опушке. Когда же девушка бросилась бегом по этой тропинке, сердце ее забилось сильнее, а когда ноги сами вынесли на невысокий холм, она замерла, пытаясь справиться со сбившимся дыханием.

Вне сомнения, это был тот же самый холм, с вершины которого музыкант показывал ей зеленые поля. Теперь она сама видела ленту реки, вьющуюся сквозь небольшую деревню.

На миг ей показалось, что где-то там, внизу, запела птица — как тогда, в саду. Но куда же делись все краски и все сияние серебряной луны? Мир внизу был полон тех же серых красок, что и в городе.

Медленно прошлась девушка по холму, задумчиво размышляя о чем-то. Долго ходила, рассматривая деревья и поля, дома и реку. И чем больше ходила, тем большее понимание обретала.

Остановившись, она подняла на певца сияющие глаза и улыбнулась.

— Теперь я вижу.

И в тот же миг пространство вокруг вспыхнуло перед ней мириадами красок, радужных тонов и причудливых переливов. Словно на картине художника, лес и поля расцветали, будто под гигантской невидимой кистью. Звезды вспыхнули ярче на глубоком синем небе, проснулись ночные птицы, запестрели бессчетные бутоны и лепестки в шелковых травах, а река засверкала столь чистым светом под сиянием вышедшей из-за туч луны, что у гостьи перехватило дыхание.

Стоя на волшебном холме среди изумительного великолепия, она повторила, раскидывая руки в стороны в кружащемся танце:

— Теперь я вижу!

А музыкант стоял с улыбкой, глядя на ее счастливое лицо, и радовался.

Как хорошо, когда удается помочь сбыться еще одной чьей-то мечте.

На высоком белом камне сидел ангел. Его черные крылья обнимали худые плечи плащом, кончики перьев касались прохладной поверхности старого мрамора. Ангел сидел, одной ногой упираясь в землю, облокотившись на колено другой. Он не был погружен в думы о заботах людских, печалях мира или бренности бытия, пусть последнее и соответствовало месту. Он наслаждался уютной тишиной, из тех, что нисходят на погосты. Как раз тишина и покой были стезей чернокрылого создания, которое данный порядок вещей всей душой привечало.