Алибек Бектурганов - Энуэмент. Дилогия [СИ]

Носильщики. Это была еще одна имперская традиция. Восемь разумных, чаще всего мужчины, несли тело покойного на специальном ложе к его могиле. Это было актом уважения к покойному и возвышения его над всеми остальными, показывая, что тот стал ближе к богам, чем к смертным.

Метрах в ста тридцати находился семейный склеп семьи Кройфов. Это также было показателем статуса и родовитости, потому что в такой близи от Мертвого камня могли ставить свои семейные склепы только самые древние и родовитые семьи. А уж на старом кладбище это могли себе позволить только семьи основателей Азарской империи.

Радмир огляделся. Вон там стоит императорская супружеская чета с кронпринцем Велиславом и Ярославой Кройф. У девушки были красные глаза и нос, и никакой макияж не мог это скрыть. Это было вполне логично, князь практически удочерил малютку, когда она осиротела, и вырастил ее. Но Радмира удивляло, что та не воспользовалась услугами целителя и озаботилась, как та же княгиня Кройф, тем, чтобы предстать перед остальными в более подобающем виде. Даже такой недоцелитель как он, мог снять эти свидетельства слез на лице девушки.

Дальше, чуть правее в стороне стоял старший сын императора, Прозор. Он уже давно прославился как один из самых искусных воинов империи и к огромной радости большинства аристократов, пошел по военной стезе, не претендуя на трон. Даже сейчас, в свои восемьдесят лет он выглядел сильным и очень опасным. Позади Прозора стояла его семья, дети и даже несколько внуков, из тех, что постарше.

С правой же стороны стоял князь Джоас со своей супругой Искрой. Княгиня Джоас время от времени смотрела в его сторону и разглядывала, а потом переводя взгляд, либо на княгиню Кройф, либо на его мать. Впрочем, за все время его пребывания здесь, на старом кладбище, он ощущал заинтересованные взгляды от многих. Уж слишком было сильно его сходство с князем Джоас, который стоял в парадном мундире, с прямой, как палка, спиной и хмуро слушал речи жреца. Весь его вид говорил о том, что он скорбит о потере своего давнего друга, и Радмир был уверен, что это не игра. Патрик Джоас действительно был сильно расстроен, отголоски его чувств умудрялись долетать и до него сквозь весь непонятный фон эмоций остальных. Это ощущалась так, будто рассеянный свет ручного фонаря пытался пробиться сквозь туманные сумерки.

С другой стороны камня стоял маркиз Рудзав Палнорт со своим сыном Эйриком. В лицо Радмир их не знал, но, когда спросил, княгиня ему сразу же назвала их. Также алв не мог не узнать графа эль Сангри. Отец Кристиана стоял позади маркиза Палнорта, но все же несколько отдельно от остальной массы собравшихся, что показывало его довольно высокое положение в имперском обществе. Его друг был невероятно похож на графа и если бы кто-нибудь увидел их вместе, то никаких сомнений в родстве этих мужчин не возникло бы.

Очнулся он от своих раздумий, когда почувствовал направленный на него требовательный взгляд. Точнее несколько взглядов. На него одновременно смотрели император, князь Джоас и Велислав.

Радмир вопросительно приподнял бровь, но ответила ему мама, слегка сжав его руку, привлекая к себе внимание:

— Они хотят, чтобы ты был одним из восьми носильщиков.

— Что? — Радмир не поверил в это и с вопросом посмотрел на княгиню, тихо стоящую с другой стороны.

— Это была моя просьба, — Снежана Кройф с надеждой посмотрела в его глаза.

Радмир, не в силах вынести этот умоляющий взгляд, отвернулся к матери в поисках поддержки, но наткнулся на не менее горячую просьбу и в ее глазах. Закрыв глаза на несколько секунд, он глубоко вздохнул, после чего открыл их и лишь молча кивнул, но уже Велиславу, императору и князю Джоас, неотрывно смотревших на него. Те его поняли и кивнули в ответ. Смотреть на маму и княгиню Кройф он не стал. Он был раздражен тем, что они практически вынудили его так поступить, и не хотел дать им это увидеть в своих глазах. Сейчас женщины, по обе стороны от него, были довольно ранимы, не смотря на всю ту силу, что показывали окружающим. Поэтому он старательно задушил свое раздражение. Радмир почувствовал, как с одной стороны мама теснее прижалась к его руке, выражая таким образом свою благодарность, а с другой тихо донеслось «спасибо, Акира».

— Зовите меня Кир, княгиня, — Радмир продолжил смотреть прямо. Он невольно расправил плечи и старался гордо принимать то внимание, что усилилось после этой короткой сцены.

Уже дважды он оказался на прицеле имперского двора, и если на дне рождении Велислава он был воспринят ими как кто-то не стоящий особого внимания, то сейчас мнение о нем изменилось. Абы кого, в носильщики князю Кройфу, не возьмут.