Анна Алакозова - Исправить все. Мирриэль [СИ]

— Ты не из пугливых. Совсем недавно ты ощутил удар от меня и все равно подаешь мне руку?

— Работа такая, приходится быстро забывать плохое. Но на сей раз я ничего не почувствовал.

— И не почувствуешь, пока я в сознании, я сдерживаю это, оно прорывается только когда мое сознание затуманено, так что тебе лучше не пытаться мне помогать, если вдруг у меня начнется приступ, просто дай мне упасть, для тебя так безопаснее.

— Я понимаю, приму к сведению.

Они выходят на улицу. Солнце уже давно зашло за горизонт. Мягкая темнота снежной ночи окутывает заброшенное селение. Горят костры, оставленные военными, Кален и его люди постарались, такие костры не погаснут до самого утра. Вот только утром тут уже не будет ничего и никого. Осталось совсем немного времени. Она осматривается.

— Веди к тем трем, которые должна активировать я.

— Не три, Мирра. Две. Две я беру на себя, давай делить поровну.

— Ты должен успеть уйти. У тебя не будет времени…

— Я обещал Калену сопровождать тебя, девочка. Я обещал ему, что верну тебя живой. Так что я никуда не пойду, — он встал, широко расставив ноги, и скрестил руки на груди.

— Это опасно…

— Серьезно? То есть ты считаешь, что я должен испугаться и убежать? Девочка моя, я тебе уже говорил, что смерть — это всего лишь часть моей жизни, я не боюсь смерти, гораздо хуже для меня будет, если я не смогу сдержать слово данное другу. Так что не трать слова понапрасну. Идем.

Она недовольно морщит носик, хочет что-то возразить, но встретив его спокойный уверенный взгляд, лишь кривит губы в недовольной гримасе.

— Я тебе предупредила, воин. Не тебя тягаться с драконом. Она тебя сожрет и выплюнет.

— А тебя? Думаешь она станет с тобой церемониться? Живая ты ей совсем не нужна. Это Калену можешь сказки рассказывать, а мне известно, что ты для нее словно мед для мухи, она не выпустит тебя из своих цепких объятий. Ей не ты нужна, сама же знаешь… А ты будешь лишь мешать, не дай повториться истории.

— Не указывай мне, эрдан. Сама разберусь, без твоих советов, — она злобно сверкнула на него глазами.

Он сощурил глаза и сжал губы.

— Так. Нужно разобраться. Раир, ты же здесь, пусть я тебя не слышу, но она-то слышит. Так вот, угомони свою подопечную, пока я ее не отшлепал. Она еще не в силах мне что-то противопоставить. Так что получит она на орехи, даже не сомневайся. Вы эльфы со своей гордыней совсем голову теряете. Я пока отойду, как урезонишь эту горячую голову, скажи ей пусть догоняет. Надеюсь она поймет, что мной крутить у нее не выйдет, у меня иммунитет к ее прелестям, она возлюбленная моего друга, для меня это табу. Пусть слушается старших, без разговоров, если хочет одержать верх над Кали в этом столкновении.

Он резко повернулся спиной к девушке и сделал несколько шагов удаляясь от нее. Она бросилась на него, стремясь захватить его за шею, но с мастером меча такой фокус не прошел, он успел перехватить ее руку и резко завернул ей за спину, другой рукой он крепко схватил девушку за шею и прижал к себе спиной.

— Остановись и подумай. Я могу сжать пальцы чуть крепче, и ты не сможешь дышать. Если ты не успокоишься, мне придется это сделать.

Она зашипела и высвободила свою боль, стремясь освободиться, но ничего не произошло. Она была уверена, что он почувствовал боль, но хватку он не ослабил, наоборот, его пальцы крепче сжались на ее горле.

— Прекрати, немедленно, я не хочу причинять тебе боли, девочка. Я Калену обещал присматривать за тобой, а не облегчать задачу Кали. Успокойся.

Она еще некоторое время пыталась вырваться из его крепких рук, извивалась змеей и рычала, словно раненный зверь, но он не отпускал ее. Он только прижал ее к себе ближе, удерживая ее руки и тихо шептал на ухо успокоительные слова, напоминал про Калена, про ее предназначение. Так продолжалось несколько минут. Потом она перестала сопротивляться и обмякла.

— Все, хватит, — взмолилась она. — Я все поняла, прости. У меня как пелена перед глазами. Отпусти.

Он разжал хватку. И развернул ее к себе лицом. Черты его заострились, он выглядел постаревшим и уставшим, глаза его потеряли молодецкий азарт, поблекли, стали почти серыми, зрачки расширились. Явно проступили все морщины и налились кровью шрамы на лице, он тяжело дышал, воздух резко со свистом вырывался из его легких. Глядя на него, она испугалась.

— Прости, Гранд, прости. Я… я не хотела.

— Ой, пакость-то какая. Как ты живешь с этим постоянно? Или на тебя это не так действует?