Андрей Васильев - Час полнолуния [litres, СИ]

Как выяснилось через день, неизменно не только желание Маринки залезть в мой холодильник, но и кое-какие иные вещи, вроде алчности.

В банк пожаловал господин Вагнер, причем именно ко мне. Если честно, этого я совершенно не ожидал, резонно предполагая, что, рассчитавшись со мной установкой бюста, тевтонская супружеская чета напрочь исчезнет из моей жизни.

Ошибся. Жадность оказалась сильнее страха.

– Добрый день. – Петр Францевич встал, когда я вошел в «переговорку», и даже подал мне ладонь. – Рад вас снова видеть, Александр.

– Наша нынешняя встреча мне нравится больше, чем предыдущая, – заметил я. – По крайней мере, мне не выкручивают руки, это само по себе приятно.

– Жизнь непредсказуема, – мягко сообщил мне Вагнер. – В ней случается всякое. Но помнить надо только хорошее.

– Вы о памятнике? – уточнил я. – За него спасибо. Пусть не в полный рост меня изваяли, да и сходство относительное, но приятно.

Можно было бы еще шпильку по поводу денег подпустить, но я решил пока приберечь ее на потом.

– Итак. – Я уселся в мягкое кресло. – Чем могу?

– Александр. – Вагнер снял очки и потер переносицу. – Прозвучит немного литературно, но вы за последние полгода стали достаточно известны в определенных кругах. Можно даже сказать – обрели некую славу. Славу целителя.

– И? – чуть подогнал его я, ожидая предложения вроде: «А не совместить ли нам бренды?»

– У меня есть друг, и он умирает, – неожиданно твердо произнес Вагнер. – Я прошу вас ему помочь.

– Друг? – услышав совершенно не то, что предвиделось, я немного растерялся. – У вас?

– А что? – вроде как даже обиделся Вагнер. – У меня не может быть друга?

– Простите, но в подобное верится с трудом, – не стал даже притворяться я. – Повращавшись некоторое время в определенных кругах, могу со всей ответственностью заявить – нет у вас друзей. Не конкретно у вас, а у вам подобных. Это непозволительная роскошь.

– И тем не менее. – Петр Францевич снова нацепил очки на нос. – У меня – есть. И он очень, очень плох. Александр, очень вас прошу – посмотрите его. Врачи, увы, бессильны, вы его единственный шанс.

– На самом деле – очень литературно получается, – поморщился я. – Ощущение такое, что читаю самиздатовский роман где-то на «Авторов. нет». В книгах такие обороты к месту, а в жизни… Я не волшебник, господин Вагнер. Если медицина бессильна, что вы хотите от меня? А с учетом того, что вы во многом и есть она… Друг ведь не в муниципальной больнице, поди, лежит, а в одном из ваших центров? А там лучшее оборудование и лучшие врачи.

– Тут другое. – Вагнеру явно было дискомфортно. – Дело в том, что природа его заболевания схожа с той болезнью, которая некоторое время назад поразила Яну. Не симптоматикой, нет. Речь о первопричине.

Проще говоря, кто-то его приятеля хочет прикончить посредством проклятия или колдовства. Ясно. А господин Вагнер, в свою очередь, вслух подобное произнести не может, гордость не позволяет. Он, насколько я помню, всегда верил в науку, как и положено человеку с академическим образованием.

– Так что прошу вас. – Петр Францевич, щелкнув замками, открыл свой портфель крокодиловой кожи и достал оттуда плотный конверт. Очень плотный. Я таких еще не получал. – Это аванс, причем безвозвратный. Если вы, посмотрев Руслана, скажете «нет», я приму ваше решение как должное. В том случае, если вы сможете ему помочь, сумма гонорара вас приятно удивит. Даю вам слово. Возможно, это не к месту, но Руслан очень богатый человек. И он очень любит жизнь.

Что же такое неизвестный мне Руслан сделал для господина Вагнера? Отчего тот так за него печется? В слова о том, что это его друг, я все равно не верю, тут что-то другое.

Ловушка? Какая? Обвинить меня в занятиях медициной без патента? Чушь. Схомутать в палате клиники и увезти за город, в темный и душный подвал? Вообще ересь.

Но второе дно есть, я это нутром чую.

Главный вопрос один – «да» или «нет»? Согласиться или отказаться? Какой из вариантов для меня более выгоден?

Вообще, деньги не помешают. Ремонт дома в Лозовке тянет мои сбережения как пылесос. Опять же – лето практически на носу, что до него осталось? Если я почую, что дело пахнет керосином и потомок Кощея скоро меня на ноль помножит, то придется рвать когти из страны, отбросив в сторону лирику и лихие выкрики вроде: «Мы принимаем бой». А что? Чем я хуже его? Он зимой отсиживается за границей, а я летом туда намылюсь. Месяца на три свалю куда-нибудь на Крит или в Испанию – иди меня поищи. Ну не в перелесках же Средней полосы мне куковать? Да, Лесной Хозяин с родительской дачи меня спрячет, если надо, да так, что никто не найдет. Он обещал, и слово свое сдержит. Но что мне столько времени в лесу делать? Пням молиться?