Сергей Беляков - Мю Цефея. Цена эксперимента

Наверное, я мог попытаться открыть Фаруху глаза. Но кто я такой, чтобы противиться чуду любви?

— Конечно, дружище, — ответил я. — Иди и сделай это. Спаси планету, завоюй девушку, и я станцую тахтиб на твоей свадьбе.

Глаза Фаруха засверкали, спина выпрямилась — он был готов воплотить в жизнь мой план. И воплотил, по крайней мере наполовину.

По прошествии лет я все четче осознаю, насколько работа с ибн аль-Фадайи обогатила мой опыт. До того я не понимал, каким образом квантовая теория игр предполагает достижение кооперативного успеха там, где пасует классическая. Слова «суперпозиция стратегий» и «запутанность выборов» казались пустым звуком. С Кутейбой мы не имели ни возможности, ни времени ничего согласовывать заранее, однако стоило кому-то из нас сделать ход, тут же выяснялось, что другой двигался в том же направлении, будто мы, не видя друг друга, ненамеренно танцевали посреди толпы парный танец.

Взять хотя бы случай, когда мы с еще свободным Фарухом сошли с прогулочного бота у какого-то оазиса поглазеть на танец тысячи дервишей. Я не успел осмотреться, как чуть поодаль приводнились походные анграв-шатры династии ар-Руббан. Дервиши, раскинув руки, белыми вихрями крутились под сияющими звездами, где-то пел пустынный жаворонок, а Фарух словно остолбенел, заметив показавшуюся из-за полога девичью фигурку.

Спустя миг Мадина летящими шагами скользила над омутом, едва касаясь звездчатой водной глади носками чувяков. Я поймал себя на мысли, что позабыл протокол. Совершенно вылетело из головы, как принято на Новой Медине представлять молодых людей.

«Фарух, это Мадина. Мадина, это Фарух».

Пери из древних сказок. Я уже знал, что парень будет готов. Поверит в себя, в свои формулы и начнет готовить главный эксперимент. Ведь любовь не ошибается.

Через год Мадина сдалась.

Фарух похитил ее прямо из-под родительского крова, пришвартовав разведшлюп в стелс-режиме к западной башне крепости ар-Руббан.

Влюбленные перебрались на «Ковчег», подальше от отцовского гнева. Фарух не уставал меня удивлять. Он мог стоять часами посреди инфозала, уставившись в одну точку. Потом вдруг начинал вычерчивать перед собой стилусом формулу за формулой — в столбик, чуть не десятками. Править, дополнять по ходу. Визуализатор едва поспевал за ним, и расцвеченные игрой лазерного света письмена еще долго висели в воздухе. Квантовый мозг дромона пересылал их на планету, где вся вычислительная мощь Новой Медины работала на эксперимент.

Я почти привык к лицу Мадины под вуалью, совместным трапезам на троих. Порой испытывал неудобство от их численного превосходства в диспутах.

— Отец дает предварительное согласие на брак после того, как все свершится, — сообщила нам Мадина за очередным ужином, и щеки Фаруха зарделись от нечаянной радости.

— На корабле есть запасы черного Хиосского для такого случая.

— Вы же знаете, всадник, для мохамаддита вина запретны, — остро взглянул на меня Фарух. — К чему это предложение?

— Отчего запретны? — ответил я вопросом на вопрос.

Они ответили согласованно, едва не перебивая друг друга:

— Пророк Мохаммад относил к запретному все, что туманит рассудок. Мы утрачиванием понимание смысла…

— Алкоголь снижает эффективность нейромедиаторов и нарушает точность синаптических процессов, информация передается с ошибками, количество их накапливается, и система становится неустойчивой.

Я поднес ко рту фиолетовую маслину на серебряной шпажке, аккуратно снял ее губами и тщательно прожевал.

— Вот почему у меня порой от выпитого кружится голова! С другой стороны, ваша, Фарух, нейросистема не столь проста, как моя. А знакомые биологи мне говорили, чем сложней система, тем она устойчивей.

— Это распространенная ошибка. Некоторые классы динамических систем устойчивы только до определенного уровня сложности…

Иерархия ждала. Автоматические заводы от Петры до Скифии запускали в сборку агрегат за агрегатом по заказам шейхов. Лучшие прикладники оружейных компаний, прецепторы секретных лабораторий Ноктополя и академики Элизиума разбирали по косточкам свежие сообщения с «Ковчега». Сотни экспертов, узких специалистов из разных областей трудились над отдельными разделами и подразделами, и лишь единицы видели громаду целого. Не спали ночами, падали от усталости и все равно не могли угнаться за Фарухом. Мне поступали лишь популярные выжимки его результатов, но общая картина была ясна: для чудес еще оставалось место в нашем мире.