Филипп Крамер - Мир Чаши. Дочь алхимика

— Феликсефонтий, — строго поправил он. — Зовите своего преподавателя так, как он вам представляется.

— Да, мастер Феликсефонтий. Прошу, присядьте.

Ушан просеменил на указанное место.

— Вам требуется базовое академическое образование, я верно понимаю?

— Не совсем. Я не знаю, сколько времени у меня есть, а потому попрошу вас показать то, что может оказаться полезным в ближайшем будущем.

— Ясно, ясно. В таком случае первый урок будет стоить две серебряных. Я работаю честно и потому предпочитаю получать плату за уже сделанную работу, — эта фраза остановила Жозефину, уже протянувшую ему на ладони монеты, и ей пришлось, смутившись, спрятать их обратно. — Сразу вручу вам мой талисман связи. Если сегодня мы поладим, то можете обращаться в любое время.

И ушан вручил своей ученице посеребренную черепашку величиной с полпальца, которую извлек откуда-то из складок своей длинной, в пол, хламиды.

— Полагаю, нам будет удобнее заниматься в библиотеке.

Устроившись в кресле напротив ученицы, ушан извлек из складок своих одежд плоскую шкатулку размером с две ладони. Ее крышка была поделена на четыре части — коричневую, белую, синюю и красную; самую середину же занимал разделенный надвое круг: одна его половина была черной, другая — серебряной. Темные глаза ушана внимательно смотрели на девушку.

— Сейчас вам требуется коснуться каждого поля и вложить туда единицу энергии. Это проверка на ваши магические склонности и способность к управлению различными стихиями.

Небольшая сильная ладонь протянулась над шкатулкой и шесть раз прикоснулась к ней; каждое поле, уловив кусочек врученной Силы, начинало светиться. Когда мастер Феликсефонтий забрал шкатулку, она словно ожила: коричневое поле вспучилось, проросло горами, над белым поднялся туман, на красном заплясал огонь, а по синему прошла слабая рябь.

— Мм… очень интересно, госпожа, очень интересно. У вас высокие способности к магии Земли и Воздуха, сочетание, характерное для Небесных Всадников, что, учитывая наличие серебра в вашем гербе, совершенно неудивительно. Насколько я знаю, Дар Всадника обнаружился у вашего брата, и именно поэтому его забрали в Академию, во избежание… мм… эксцессов. Старая кровь, знаете ли, не по нраву новой короне. — Он помолчал, в темных глазах отражалось сияние магической шкатулки. — Гораздо более удивительная вещь находится в середине, — он указал на черно-серебряный круг, — это магия Корней и Ветвей соответственно, и хотя к Ветвям ваша кровь тяготеет больше, Корни тоже вам покоряются.

Сама Жозефина не видела в этом ничего необычного, но она всей кожей ощущала глубочайшее удивление преподавателя. Удивление и что-то еще, очень похожее то ли на облегчение, то ли на удовлетворение — словно он увидел то, чего давно ждал и во что уже почти не верил.

— Я не знаю, почему так, — совершенно искренне ответила она. — Вы можете это объяснить?

— Увы, нет. Я могу только предположить, что это тоже ваше наследство. Вероятно, отцовское, потому как у вашей матушки, скажем, такого не наблюдалось. Но мы отвлеклись — сегодня у вас, насколько я понимаю, первый урок фундаментальной академической магии. Сейчас я объясню вам основные термины и положения магического искусства. Не беспокойтесь, это не займет много времени.

Он заложил руки за спину и принялся семенить вдоль стола из одной стороны в другую. Жозефина внимала, положив кисти на стол по храмовой привычке; Силу академические маги называли энергией, для расчета плетения заклинаний использовали сложные многоступенчатые формулы, основами которых служили точки приложения и исходящие из них вектора, вместе же это составляло основную сетку, на которую уже нанизывались вторичные реперные точки; любую мысленную формулу можно было выразить в полиграмме до пятого порядка включительно…

Мастер-архимаг покосился на свою ученицу и прервался, не наблюдая в ней должного понимания.

— Сделаем проще, облегчив задачу каждой стороне, — и он вручил ей небольшую, обшитую бархатом подушку, от которой веяло слабой, но очень хитро сплетенной магией. — Вы поспите, а я расскажу все, что вам требуется знать, приступая к академической магии.

Девушка послушно легла на подушечку щекой, и ее накрыла прохладная волна сна. Позже, пытаясь вновь увидеть картину, она могла вспомнить только волнующийся туман, из которого иногда проступали полиграммы, графемы, символы Стихий, зато когда ей требовалось вспомнить сведения, касающиеся академической магии, они всплывали в дневное сознание из небытия, а потом уходили обратно неизвестно куда.