Vereteno - Я принадлежу тебе! Спаси...

Дэн затих, припадок перешёл в нечто другое. Дыхание стихло, почти пропало, сердцебиение едва улавливалось чутким слухом Рокота. Дэн побледнел, и это хорошо заметно даже через загар. Под глазами образовались тёмные круги, похожие на синяки. Губы посинели, а тело стало холодным, как у глубоководных тварей Мора. Парень погрузился в сон, скорей похожий на смерть. Рокот устало откинулся на спину и распластался на полу рядом с неподвижным и тихим Дэном. Мужчина боялся потерять контакт и не отпускал ладонь мальчишки ни на секунду. Ему казалось, что если он это сделает, то потеряет человека навсегда, сам отпустит его в бездну безумия, а потом и смерти. Рокоту оставалось только ждать и надеяться на исцеляющую силу источника.

Но деятельная натура Рокота побуждала не сидеть сложа руки. Мужчина поднял Дэна и усадил его в круглую чашу купели. Он собственноручно вымыл волосы человека, а потом взял губку и тщательно омыл тело, стирая следы пребывания во дворце Владыки, следы насилия и последовавшего за этим припадка. Рокот проделал эту процедуру ещё раз и сменил воду. Дэн сидел чистый и благоухающий. Его голова безвольно откинулась набок, и без поддержки Рокота он давно бы свалился в воду. Но даже в тепле купели человеческое тело оставалось ледяным.

Рокот решил, что из купели лучше не уходить, по крайней мере, пока. Но и в воде находиться часами тоже не стоит. Низшие духи, повинуясь воле хозяина, занесли в пещеру мягкую кушетку с множеством подушек. Рокот вынул парня из воды, обтер насухо пушистым полотенцем и уложил на подушки. Он расчесал волнистые волосы и поцеловал холодные губы Дэна. Теперь его спутница — ожидание, а с ней Повелитель бурь не в особых ладах. Но Рокот не терял надежды, ведь Дэн молод и силён, он может всё преодолеть и вернуться в мир живых.

Минуты текли за минутами, часы сливались в бессонные дни и ночи бдения у постели. Среди мягких подушек неподвижно лежал человек, зависнув между жизнью и смертью. Через три дня Рокот не выдержал. В полдень, когда солнце сияло в зените, он подхватил спящего на руки и вынес на пляж. Усевшись поудобней, мужчина подтянул к себе Дэна и откинул его голову на грудь. Волны плескались всё ближе, набегали на берег. Их тихонько звал хозяин, и они суетились у ног, как игривые котята. Прибой подобрался настолько близко, что свободно ласкал ноги Рокота и Дэна, доставал до колен.

— Малыш, почувствуй, как приятна и нежна волна. Когда ты очнёшься, многое будет по-другому для нас. Вот увидишь! Я столько хочу тебе сказать, — Рокот произнёс несколько фраз и уже не мог остановиться.

— Мы отправимся в удивительные места в самом центре океана, и волны понесут нас навстречу закату. Мы увидим, как солнце садится за размытый горизонт и открывается путь за край мира. Только борись, только выживи!

А потом Рокот начал молиться, сначала неуверенно и робко, а потом громко исступленно. Он не взывал к неким милостивым богам, нет. Ибо таких не существовало в его мире. Он призывал свою стихию и впервые не для того чтобы обрушиваться штормом и нестись сквозь ураган. Рокот просил не для себя, он умолял даровать жизнь и силы обычному, хрупкому, но бесконечно дорогому человеку. Весь его огромный бессмертный дух собрался вокруг маленькой фигурки Дэна и обнял человеческую душу, так непохожую на него. И через Рокота Дэна обнимал океан. Великая стихия, первая среди равных, любила и жалела вместе с бессмертным духом. Она нечто большее, чем скопление воды вокруг суши, чем Повелитель бурь, чем любое существо в обоих мирах. Именно ею был очарован Владыка когда-то, прервав свой полет в пустоте межмирья. Ради неё он сошёл на Землю и слился с великой силой. Океан одновременно безлик, но в тоже время имеет тысячи лиц, одно из которых сейчас прижималось щекой к потеплевшему лбу человека. Каждая капля рождала жизнь, ей пронизана вся сущность воды. Рокот просил, смиренно просил о помощи, умолял наполнить жизнью Дэна.

— Спаси его, — шептали губы, привыкшие повелевать и презрительно ухмыляться. Крик или стон летел над притихшими волнами, слова сплетались в отчаянную мольбу. Частичка человеческой души, заключенная в камень браслета, слишком сильно проникла в Рокота. Дух и душа срастались в одно целое, меняли мир вокруг, меняли себя. Разделить их, значит резать по живому, вынимать ещё бьющиеся сердца. Молитва звучала то громко, то тихо. Её слышал кроваво-красный закат, а потом звёздная ночь и, разбудившая мир, утренняя заря.