Алексей Гришин - Путь офицера

После этого. разговора и впал Ажан в хандру, не имея ни малейшего. понятия, с какой стороны взяться запорученное дело.

В разгар жизнерадостных размышлений вошел Гурвиль с двумя бутылками вина и корзиной закусок. Что-же, полицейские традиции не зависят ни от страны, ни от века, ни от мира — выпить в своем кабинете с сослуживцем. под хороший разговор — это. нормально, более того, это. правильно. На таких застольях людипознаются не хуже, чем в боевых операциях. Действительно, если я с тобой пью на работе, значит, я уверен, что. не настучишь начальству, не будешь потом. требовать от меня чего-то, с нашей службой несовместимого. Поэтому и рассказать о. себе можно, побольше, особенно, после того, как выпили за службу, за Амьен и за… Жанбыл поражен — третий тост. Гурвиль предложил за погибших друзей!

Тот самый третий тост, о. котором, тогда, еще барон де Безье рассказал своим, однокурсникам. на, их последней пьянке в Клиссоне. Оказалось, что. обычай появился в амьенском, полку пару лет назад, вроде как его. привез откуда-то, младший сын Его Светлости. Потом, уже и полицейские переняли, которые тоже не всегда с патрулирований возвращаются.

А дальше Гурвиля понесло, — он стал рассказывать о. себе. Много, лет зажатый в жестких рамках службы, онвпервые за долгие годы «ослабил галстук». Да какое там, — расстегнулся нараспашку.

Оказалось, что, Гурвиль сам, выходец из Зеленого, квартала. Много, лет назад отчаявшегося сироту поймали наворовстве. Добрый судья второго-третьего, раза решил не ждать, тем, более, что. мальчишку взяли шурующимименно в его, доме, а закрыть вопрос сразу и кардинально, чтобы больше уже никогда и никак. Спаслозаступничество. тех самых полицейских, что, его, и поймали. Мужики вышли к присутствовавшему на, суде владетельному графу и попросили о, помиловании, а один, недавно, потерявший жену с ребенком, даже поручился своей полугодовой зарплатой.

Мальчишке было, глубоко, плевать кто, и за что. поручился, он только, понял, что, руки рубить не будут, и надоделать ноги. Одна беда — бежать было, некуда. А поручившийся полицейский предложил жить у него, так чтоворовать теперь стало, незачем — тот и так делился всем, что, имел. Даже фамилию свою дал — нет. в Зеленомквартале фамилий.

Потом, мальчишка выучился, вырос, сам, пошел в полицию служить, даже карьеру сделал, для нросто. шодинаночти невозможную. Но. никогда не забывал кем он был и откуда родом.

И в конце разговора, когда вторая бутылка наполовину опустела…

— Жан, а что, у тебя с Мартой? Тут, такое рассказывают…

— Кто, рассказывает? Скажи, будь другом, — к тому времени они уже перешли на ты,

— я ему зуб выбью.

— Не надо, ничего, выбивать, лучше ответь, пожалуйста?

— О-о, господин майор, — Ажан пьяно, улыбнулся, — а ведь это, не просто, вопрос. Уж не строишь ли ты метри., мотри… ма тримониальные планы? Если так — будь уверен, я не соперник и не противник. Родственник я ей, дальний. Но. я прав, прав?

— Ну да, прав. А толку? Я к ней как-то. подошел, обратился, понимаешь, по-людски, да она не так поняла, — иГурвиль почесал левую скулу.

Жан понимающе кивнул,

— Да, если Марта, чего, не так поймет, это, больно, по, себе знаю, — и почесал лоб, по, которому когда-то, получил ме'дным тазом, слава Богу, пустым. — Но ничего, в этом, деле главное — не сдаваться. Если ты, конечно, всерьез, ане так, побаловаться…

Друзья разошлись по. домам, затемно, мечтая поскорей добраться до. своих холостяцких постелей.

А наутро, придя на. службу, Ажан поверил, что. сможет решить проблему с разбойниками, иначе, откуда этотзнак судьбы?

В роли вестника на этот раз выступил уборщик, который подошел к нему с поклоном, как к большому начальнику. Седой, но. еще шустрый старик, бывший полицейский, который патрулировать уже не мог, ноуборка и мытье полов были ему еще вполне по. силам.

— Г осподин начальник, — старик явно, не привык к появившимся званиям, — позвольте сказать, выслушайте, пожалуйста.

— ?!

— Тут. ребята украшения передавали на. хранение, вроде как у преступников отобранные, ну те, которые в доме Шантерель нашли, так я взглянул.

— Головы поотрываю, тоже мне, хвастуны. Ну да ладно, так в чем. дело?

— Там. украшения моей дочки. Она с обозом. в Кале ехала, так обоз, значит, разграбили, всех убили. А украшения — вот они. А убили всех, я тот обоз

сам. провожал, а потом. сам на. место. ездил… Все там. лежали, никто, не убежал… — по. морщинистому лицу покатились слезы. — Я знаю, это. Вы тех гадов взяли, так я умоляю, найдите и этих… которые… младшенькая она. у меня была, жена. умерла, старшие все разъехались, только. онаоставаласы… а теперь я один… Вы уж найдите их, а уж я… все, что могу…