Галина Романова - Возвращение немого [CИ]

— В позапрошлом месяце мы всей семьёй отправились в поместье-столицу на празднование помолвки наследника Наместника. Отец взял в эту поездку Исмираль в надежде, что она отвлечётся и найдёт себе возлюбленного. И там они встретились — моя сестра и тот артист, который называет себя вашим сыном.

Лорд Варадар задержал вдох, а Винирель удивлённо захлопала глазами:

— Но… отец, вы же говорили, что Тириар занят важным делом, и что он… он…

— Как он там оказался? — произнёс тот.

— Он утверждает, что поссорился с… со своим отцом.

— Что? — Винирель опять встрепенулась. — Отец, но… вы мне этого не говорили! Вы поссорились с Тириаром? — на её глаза мигом навернулись отчаянные слёзы. — Я думала… я надеялась, что…

— Это недоразумение, — больше для дочери, которую не мог видеть плачущей, ответил лорд Варадар. — После того, как ты… как с тобой случилось несчастье, я был слишком этим подавлен. И твой брат… он просто не пожелал объясниться. Испугался ли он, или стал просто жертвой наговора — сейчас не важно.

— Значит, я могу вернуться к отцу и передать, что актёр Тиар и лорд Тириар из Дома Варадар — одно и то же лицо? — уточнил Элестар, внимательно наблюдая за хозяином дома.

Лорд Варадар помолчал. Решение было трудным. Признать актёра сыном — не перед самим собой, а перед соседями, это одно. А гордо отвергнуть предположение о том, что наследник его имени и титула много лет выступал на подмостках — совсем другое. «А его ли это сын вообще? — могут начаться шепотки. — И кто его мать?» Соседи и так поражены до глубины души, а если откроется правда…

— А вы бы отдали свою дочь замуж за актёра? — вместо этого спросил он.

— За безродного актёра — нет. А за сына благородных родителей — да, — без запинки ответил Элестар, но тут же добавил: — Только моей сестре, кажется, всё равно.

— И мне не всё равно, — промолвил лорд Варадар, — женить сына на первой попавшейся девчонке или обвенчать её с наследницей славного рода.

— Значит, вы даёте согласие на брак? — уточнил Элестар.

Дотянувшись, Винирель вопросительно коснулась пальцами руки отца. И, подчиняясь больше этой руке, чем своим чувствам, лорд Варадар кивнул:

— Даю.

На опушке леса догорал костерок. Под деревьями виднелась тёмная громада фургона, рядом паслись лошади. Одинокая фигура часового еле-еле виднелась у ближайшего дерева.

Артисты спали — женщины и дети в фургоне, прижавшись друг к другу, а мужчины на земле поближе к костру. Осенние ночи уже были холодными, и путешественники надеялись на милость какого-нибудь лорда, который разрешит им прожить в его замке хотя бы несколько дней и отдохнуть от бесконечных дорог. Тем более, сейчас. Осенью по традиции нет места развлечениям, до первого снега все сидят по домам, а на дорогах никого не встретишь. Путешествие осенью и весной — сущее наказание. Артисты не раз и не два ругали себя за то, что поддались влиянию момента и покинули поместье-столицу. Все ведь знали или догадывались, что по возвращении с Совета Наместников будет праздник в честь коронации нового Наместника Сапфирового. На празднике, который наверняка растянется не на один день, можно неплохо заработать, а до этого пожить в своё удовольствие, а не тащиться по бездорожью навстречу холоду и туманам.

Всё вокруг дышало спокойствием, и одинокий часовой понемногу начал клевать носом. Он уже подумывал о том, чтобы разбудить свою смену, когда в недрах фургона послышалась возня и сдавленный стон.

Вскочив мягким кошачьим движением, мужчина поспешил к фургону, как раз вовремя, чтобы успеть и подать руку молодой женщине, неловко, бочком выбиравшейся из него. Она ничуть не удивилась его присутствию и крепко сжала локоть помощника.

— Лейр…

— М-м, — кивнул он.

— Помоги. Ох!

Еле переставляя ноги и согнувшись пополам, Соэль дотащилась до ближайших кустов, где её стошнило. Юноша всё это время заботливо поддерживал жену. В дороге они редко спали вместе.

Когда спазмы перестали сотрясать её тело, Лейр отвел Соэль к костру, уселся на попону и усадил жену рядом. Она доверчиво склонила голову ему на плечо, полезла прятаться под полу куртки от ночной прохлады, но от фляги с вином отказалась:

— Не хочу.

— Гр…хри-и…бы?

Говорить тот, кого когда-то звали Лаэмиром, мог, но каждое сказанное слово причиняло такую боль, что он по привычке предпочитал обходиться мимикой и жестами.

— Нет, не грибы, — Соэль улыбнулась своим мыслям. — Ты что, ни о чём не догадываешься?