Андрей Мороз - Мгла [СИ]

Даже для тех, кому убеждения или принципы не позволяют самому закрыть предьявленный жизнью счет — варианты имеются. Ввязаться в неравный бой — где это успешно сделают без твоего участия. Таким образом можно даже остаться на скрижалях истории и человеческой памяти эпическим героем! Только вот одно «но»: если я не возьму это всё на себя, а заберу Ольгу, к примеру, и уйду в камыши… Что станет с ними — с теми, кто мне уже доверился? Рядом с которыми я дерусь, ем и пью сейчас за одним столом? Ну ты, Егорка — прямо Айболит: «что станется с ними, родными, моими зверями больными?» Да никуда ты уже не денешься, нытик. Сам же знаешь! Знаешь же? Ну а чего тогда, сидишь и сопли жуешь? Жалеешь себя, как девочка. Накати и всё пройдет. Чему быть — тому параллельно.

— Всё будет хорошо, Егорушка! Всё у тебя получится, любимый мой. И у всех нас! Я это точно знаю! И ещё — я тебя люблю, мой бог, мой партнер и белый господин! — девочка — экстрасенс, нежно обхватила мою загруженную голову, повернула к себе и впилась своими прохладными губами в мои. А я, кобель потасканный — ещё попки упругие и аккуратные малолетнии похотливым взглядом провожаю. Вот оно — твое, Егорий! Не просохать девку, придурок!

Народ заделикатничал и с удвоенным интересом продолжил слушать очередную байку художника. Который в предвкушении неизбежного покорения докторши, разошелся и был сегодня в ударе и на кураже. Ну. демиурги тебе в помощь, старый!

День шестой. Глава третья.

Вот, если без особых подробностей и в общих чертах, так мы и прожили эти два дня новой эпохи. Сегодня же, в день шестой от перекроения мира, воинам и добытчикам племени «Сыны анархии» предстоял большой выход в город.

… Оторвавшись друг от друга, мы с бешеной валькирией одновременно покосились на сиротливо позабытый поднос с уже давно остывшим кофе, и на опережение, почти одновременно, взахлеб протароторили: «Кофе варишь — ты…!» Как ковбои — ганфайтеры, в поединке на скорость стрельбы, без которого не обходится ни один путний дикозападный вестерн.

… Двое посреди залитой солнцем пустынной городской площади между салуном и церковью… ну, вы знаете… Моё кунгфу оказалось лучше, чем её кунгфу и девочка — самурай, как порядочная, поплелась варить кофе ликующему победителю. Ну и заодно себе красивой и немного растрепанной. Ворча, правда что-то: "о тех неотёсанных мужланах, кто мог бы и сам очень даже прекрасно сварить кофе для двоих, проявив джентльменское понимание к тем восхитительным юным леди, кому ещё необходимо, между прочим — привести себя в порядок перед выходом в свет".

— Ты что, ещё и мейкапиться будешь? — искренне удивился я.

— Красота — это оружие похлеще твоего мачете, глупыш! Это страшная сила! Впрочем, зачем и кому я это говорю?

— Так, ты как индеец перед битвой раскраситься собираешься? Тогда, да! Тогда все враги дрогнут и сбегут, побросав полезное имущество.

… Неожиданно звякнул — сработал ментальный страж, оповещая о появившейся в зоне действия локатора цели с «красной», отрицательной репой.

…«Горан: Кто в карауле? Часовой, что наблюдаешь?»

«Долгий: вижу телегу с четырьмя людьми. Женщины и дети. Два мужика сопровождают. Движутся в нашем направлении со стороны пригорода. Далековато пока»

Я перешел на звуковой приват.

— Сейчас подойду, Яныч. Свистни народу — пусть готов будет, если что.

— Понял.

…Всё никак не получается выкроить времени для отработки действий личного состава и гражданских, в похожих на эту и вообще, в различных нестандартных ситуациях.

Оделся, экипировался. Попросил Амазонку принести кофе на крышу.

— … Привет, Яныч! Ну, что тут за дела?

— Подожди, Егор! — напряженный Долгий даже не оторвался от бинокля. Воткнулся в него, как подводник в перископ перед атакой. Даже плечи могучие подобрались.

— Долгий, ты чего там углядел? Вон аж побелел, старый. Чего там — долгожданное второе пришествие? Так они, по-ходу припоздали с этим номером. Самую малость. Долго собирались, а свято место, как известно — пусто не бывает.

— … Егор, там Олежка с Машей и девочками!

— Да ну на!? Дай!

— Точно они! Смотри! — он сунул бинокль мне.

… Мы стояли посреди лысого, ещё не покрытого травой двора обнявшись. Олег, Маша, их дочки, Долгий, Михайловна и я. Михайловна, Маша и девчонки плакали взахлёб. Остальные крепились. Ибо — бруталы, мачо и реально суровые мужчины. Но глаза высоко не поднимали. Ибо — а зачем?