Юлия Григорьева - Приключения Марси [СИ]

— Ты не кошка, ты псина смердящая, — выкрикнула она, только теперь веселья в ее голосе не стало, сменившись ответной злостью. Тьма заклубилась вокруг нее, и я снова атаковала.

Тьма расступилась, и на меня посмотрели черные без белков глаза, руки вскинулись навстречу моему выплеску, и сила ярости ушла в женщину, не причинив ей вреда. И снова, и снова, и снова. Меня уже качало от слабости, апатия все больше опутывала сердце холодными щупальцами. Слишком поздно я поняла, что делала женщина, выматывая меня. Лишенная эмоций, пустая и равнодушная ко всему, я стану покорной куклой, которая выполнит все, что от нее ждут.

— Ну, давай же, кошка, — с усмешкой произнесла магистр, и последняя капля ушла в черный туман, наполнявший ее руки.

И все прекратилось. Не было оскорблений и издевательств, не было гнева, не было ненависти, не было даже желания жить. Я стала опустошенным сосудом, безразличная ко всему происходящему. Глаза женщины вернули свой нормальный цвет, и она подошла ко мне, с интересом разглядывая.

— Пойдем, девочка, времени мало, — даже дружелюбно сказала стерва и взяла меня за руку.

— Пес блохастый, — равнодушно произнесла я, скорей потому, что ситуация требовала это произнести.

— Ты забавная, — улыбнулась магистр, и мы направились на выход. — Пустая ты не такая интересная, но теперь с тобой можно работать.

Я промолчала, говорить не хотелось. Женщина провела меня очередным коридором, открыла резную деревянную дверь, и я оказалась в большой купальне, где меня ждали еще женщины в черных балахонах. Они поклонились, как только я переступила порог.

— Она ваша, — коротко бросила магистр и ушла, оставив меня на попечение женщин.

Они окружили меня, сняли балахон и повели к купальне. Теплая вода, источавшая странный сладковатый запах приняла меня в свои мягкие объятья. Женщины спустились вместе со мной, не раздеваясь. Ритуал омовения был наполнен таинственным молчанием и ощущением, что женщины притрагиваются к божеству, настолько осторожны и несмелы были прикосновения. Я послушно поднимала руки, поворачивалась и закрывала глаза, когда сверху лилась вода из большого серебряного ковша. Уже в конце всей процедуры я запоздало сказала:

— Я уже мылась.

Женщины промолчали в ответ, так же под руки вывели меня из купальни, и те, кто не принимал участия в отмывании меня от всех грехов, начали умащивать мое тельце тем же пахучим сладковатым составом, которым пахла вода. Волосы сушили, причесывали, и все это так же молча и с благоговением, которое могло бы привести в восторг такую самовлюбленную кошку, как я, если бы в этот момент я была способна чувствовать хоть что-то. Когда я была готова, на меня снова надели белоснежный балахон, только чистый, поправили волосы, надели мягкие туфли и вывели из купальни. Меня сопроводили в большой зал, где на возвышении стояло кресло, больше напоминавшее трон. Я самостоятельно поднялась на возвышение и села, откинувшись на спинку.

Дверь в залу открылась и появилась та магистр, что привела меня в купальню. Вместе с ней вошли еще восемь белых балахонов.

— Все девять, — сказала я, просто констатируя факт.

— Великий день настал, — слегка скрипучим голосом провозгласил самый старший из девяти.

У него были карие глаза, это немного вывело меня из апатии, я дернулась, но тут же вновь откинулась на спинку. К чему? Все тлен, впереди вечность. Девять старейшин, девять самых сильных магов, что смогли выдержать дар Тьмы, и готовые отдать свои жизни во имя ЕЕ, приблизились к трону, на котором восседала я, и встали на колени, поклонившись так низко, что их лбы чуть не встретились с каменным полом. С полным безразличием я следила за ними. Последователи спешили оказать почести своему божеству, пока ОНА не поглотила мир и не забрала их жизни.

Когда они поднялись на ноги, в залу внесли чашу и шкатулку. Красные балахоны остановились у дверей, ожидая позволения подойти. Кареглазый махнул им. В чаше оказалось обычное успокаивающее зелье. Должно быть хотели подстраховаться, если я вдруг не вовремя приду в себя. А в шкатулке лежала диадема, которую торжественно водрузили мне в голову и снова поклонились. О чем я думала в этот момент? О кушетке в кабинете Ормондта, на которой я приходила в себя после первого в своей жизни выплеска. Хотелось свернуться клубочком, и чтобы добрая любящая рука гладила по голове, обещая, что все будет хорошо.

— Так и не выяснили, как в теле Эланы оказалась кошка? — до меня донесся осторожный шепот.