Анна Мичи - Академия Трёх Сил [СИ]

В медальоне оказалась несложная схема: круг с девятью созвездиями, в центре изображение двух богинь, Девы и Матери, спинами друг к другу.

— Тут, — Лидайя указала на созвездие Пчеловода, — начало твоего цикла. В этот день читаешь ритуал Венценосной Деве, просишь, чтобы защитила от нежеланных последствий. Если в тот же день, на худой конец, ночью, не успеешь — всё, пиши пропало, придётся ждать следующего месяца. Если успеешь, тогда следующий ритуал читаешь через три пятидневки, в ночь Богини-Матери. Ей приносишь извинения, что пока не можешь последовать её путём. Если всё сделано хорошо, то каждые три дня будет загораться новое созвездие. Пока они горят, можно ни о чём не беспокоиться.

Я вытянула шею, следя за созвездиями в медальоне. Где-то две трети из них уже горели. Невольно рассчитав начало следующего цикла Лидайи, я смутилась. До неё я на такие темы ни с кем не разговаривала, разве что мать лет в четырнадцать объяснила, что в жизни женщины бывают такие дни.

— Откуда ты всё это знаешь?

Лидайя расхохоталась. С щелчком захлопнула медальон.

— В жизни каждой девушки однажды наступает время об этом узнать, — с намёком приподняла брови.

Сообразив, я слегка покраснела. Какая же я всё же ещё наивная. А Лидайя… она показалась мне ещё взрослее и умудрённее опытом, чем раньше.

Лидайя рассказала мне, и где можно приобрести такой медальон. Мы некоторое время ещё секретничали, болтая о всяком девичьем, пока разговор не перешёл на Хена.

И Лидайя вдруг сказала:

— Знаешь, мне иногда кажется, он не из Вендая, — она тут же улыбнулась, будто извиняясь за странную мысль. — Даже не знаю почему: он ведёт себя как вендаец, говорит как вендаец, выглядит как вендаец… Может, всё дело в словах, которые иногда у него проскальзывают? Они какие-то… слишком старые. Так давно не говорят.

— Ну и что? — насупилась я. Почему-то слова Лидайи показались мне обидными. Конечно, Хен вендаец, по нему издалека видно. — Не обязательно же все должны говорить одинаково.

Лидайя тут же пошла на попятную:

— Не бери в голову. Я глупость сболтнула. Это всё, наверное, потому, что он несколько лет жил в другой земле.

Я вспомнила об этом разговоре уже сейчас, в караване по дороге домой. Мы с Хеном говорили только о том, что он поедет к моим: во-первых, и мать звала, во-вторых, то самое хагосово вено…

Но что будет потом, после того, как с моими все дела уладятся?

Повезёт ли он меня в Вендай? Представит ли своим родственникам?

Почему-то сейчас, от мысли, что Хен никогда не упоминал о такой возможности, стало тревожно. Ерунда, чушь… я просто слишком многого сразу хочу. Надо учиться довольствоваться тем, что уже есть. Я прильнула к плечу Хена, призаснувшего от мерного движения, и почувствовала, как он пошевелился, протянул руку, обнимая меня, прижимая к себе — и на душе стало спокойнее.

Всё будет хорошо. Мы вместе, а значит, всё будет хорошо.

Родным Хен понравился. Даже больше, чем понравился — обаял всех от старого до малого. Даже бабушка, которая сперва с подозрением отнеслась к взявшемуся из ниоткуда вендайцу, когда увидела, как он управляется с посохом, крякнула и сказала: «Из этого парня будет толк».

Хен подружился и с братьями, и даже с моим отцом, и уже на третий день они впятером отправились в дикие земли, оставив меня дома. Я бы устроила скандал, но за приготовлениями к церемонии выкупа времени ни на что не оставалось. Приходилось помогать, украшать дом, готовить запоздалое приданое, закупать продукты и проводить часы на кухне.

Сама церемония выкупа состоялась на четвёртый день. Предпоследний — уже завтра нас ждал караван для возвращения в академию.

Торжество состоялось в святилище — перед Хранителем, поколение за поколением охранявшим спокойствие и благополучие клана Сантерн.

Хен, одетый в шёлковую, вытканную золотом багряную рубашку, подпоясанный кожаным поясом, в чёрных штанах и босой, по традиции, подошёл к отцу и матери, сидящим на возвышении. Представился по обычаю, полным именем, сказал положенные слова и опустился на колени, ожидая вердикта.

Лас, выполнявший роль друга жениха, держался сзади. Он тоже был одет в свой лучший наряд, но чтобы не затмевать жениха (точнее, уже супруга), старался казаться незаметным и смотреть в землю.

Другие братья: Вейс, Мане, Аттер с женой, а также бабушка с дедушкой, тётки-дядьки и прочая родня — сгрудились у стены слева.

Я стояла с другой стороны от родителей, за ширмой, за спинами Хена и Ласа. Считалось, что меня в комнате якобы вовсе нет.